Новое на сайте / Стишки

Есть в Нижней Австрии небольшой городок Хайденрайхштайн, с населением всего около четырёх тысяч человек. Однажды прогуливаясь там, с удивлением увидел, что одна из соседних улочек носит странное название Похергассе (Pochergasse). А сверившись с картой обнаружил, что весь этот небольшой райончик, около пятидесяти частных домов и нескольких трёхэтажек называется Похер.

Одолело любопытство, ведь в немецком языке такого слова нет. Расспросил старичков, что это за название такое. Наконец, один дедок рассказал, что строили всё это в первые годы после войны, а назвали так, вроде, русские! (Нижняя Австрия была в советской оккупационной зоне). Прям картина маслом: сидит значит, наш комендант, а вокруг него с чертежами австрийские архитекторы и инженеры расположились, суетятся, лопочут что–то. Ну и получив разрешение или одобрение на застройку спрашивают: а что господин герр комендант, как назвать новостроечку нашу? На что тащ комендант ответил по военному лаконично, всего одним словом.

Возвращаюсь вечером домой, в руках два ведра урожая: яблоки, груши, помидоры и т. п., все вперемешку. Прохожу мимо бабульки из соседнего подъезда, поздоровался. Она мне:

– Оо богато набрал! С дачи небось?

– Угу.

– Со своей?

Не ожидал такого поворота. Не нашёл что ответить.

Я — жаворонок. Наверное. Или какая–то иная птица, живущая в режиме «подъем в четыре–пять утра, отбой в девять вечера».

Я не персонаж ужастиков, которые рассказывают друг другу «совы» — я никому не звоню в 7 утра, возмущаясь, почему все ещё спят. Просто у меня такой режим дня. Я не виновата — оно само так, с самого раннего детства.

Огромное спасибо родителям, которые терпели мои ранние подъемы и пытались привести в норму, а на время учебы в вузе сняли мне однушку, потому что с таким режимом я бы в общаге не выжила.

Но вот я наконец–то живу самостоятельно. Кто меня задолбал? Окружение.

Когда люди просто удивляются, как я так живу, их можно понять, ибо это не совсем обычно. Но когда начинают лезть в душу, бесит.

«Как ты работаешь?!» Обычно, с 9 до 5.

«Когда ты всё успеваешь?!» Вот тогда и успеваю. С 4−5 до 8, а после работы остаётся часа три. Мне хватает.

«Тебя замуж никто не возьмёт! Мужчины любят поспать!» Хм, а мой мужчина любит не только поспать, но и меня. Да, у меня есть мужчина, стопроцентная «сова», между прочим. Как мы уживаемся? Прекрасно. Утром, когда я встаю, он спит богатырским сном, а вечером, когда я отрубаюсь, он спокойно сидит за компом. И никто друг другу не мешает — я не включаю кухонный комбайн в 5 утра, а оба компа у нас в гостиной.

Отдельная категория задолбавших — те, кто пытается вытащить меня куда–то вечером. Опять же, если малознакомый человек и однократно, я просто вежливо отказываюсь, но когда так делают люди, с которыми мы чуть ли не на один горшок ходили — злит.

Сестра, что характерно — старшая, которая помнит меня дольше, чем я себя. Сестренка, я приду к тебе на свадьбу и буду веселиться весь день, но в 8 вечера попрошу меня извинить. Не надо обижаться, ты же не хочешь потом выковыривать меня из салата, в котором я усну. И не потому, что много выпила, а потому, что 9 вечера для меня — глубокая ночь.

Подруги, с которыми дружим уже много–много лет. Я с удовольствием посижу с вами в кафе после работы или в выходные. Не надо тащить меня в клуб поздно вечером, я не пойду. Я не буду вместе с вами танцевать и веселиться, я найду ближайший диван, свернусь на нем и усну.

Друзья–приятели. Нет, я не пойду на концерт джазовой музыки. Начинался бы он на час раньше — тогда бы с радостью. Я люблю джаз, но неужели вы думаете, что музыкантам не будет обидно, если один из зрителей захрапит во время выступления?

Обидно, что близкие люди никак не могут запомнить, что все эти вечерне–ночные развлечения не для меня. И нет, я не буду нарушать свой режим, чтобы потусоваться. Мы сотни раз находили варианты развлечений в удобное для всех время. Я же не требую, чтобы вы ходили со мной на пробежку в 5 утра! Если я вопреки всему всё же заставлю себя провести вечер не в уютной кроватке, а где–то ещё, то следующий день для меня потерян — я буду невыспавшаяся, злая и непродуктивная.

Оглянитесь — вокруг куча странных людей со странными бзиками. Мой — вот такой: ночью я сплю!

Так, записки из жизни студенческой.
Известно, что в преподы по БЖ идут либо майоры, либо полковники в запасе. Если у кого было не так – готов взять свои слова обратно. За всю жизнь учили меня основам безопасности три таких запасника, все они страдали профессиональным алогизмом (не путать с алкоголизмом, хотя...) и тем своеобразным армейским языком, от которого на занятиях вянут уши. Вот некоторые цитаты последнего:
"Боли при произведении кашля..."
"Освободить одежду от присутствия галстука..."
Тема лекции – оценка устойчивости объектов от воздействия ударной волны.
П: "Если компьютер взорвется (от яд. взрыва :), можно работать?"
Все: "Нет!"
П: "Почему!? Они на складе лежат, в упаковке, собрал – и работай...".
Все в шоке.

Как–то раз попал я в "туда", где на плацу лужи разметают, чтобы солдаты не мочились и траву красят, чтобы птицы не гадили. Служил уже несколько месяцев и, в числе прочих прелестей, наладил себе устойчивый конфликт с одним из сослуживцев. Был он ростом мал, голосом противен и душой озлоблен. Кстати, мал–то мал, но на полголовы меня повыше... Подрались мы с ним, прямо на плацу, в самое что ни на есть в неурочное время, в восемь утра. А надо вам сказать, что прямо напротив нашего барака находился барак ни мало ни много роты, кажется, воздушный десант они полностью называются. Да и не очень–то это важно. Суть в том, что они ребята по–настоящему большие. И вот завидели они это хулиганство, как два гнома пытаются заниматься тем, чем заниматься не умеют – сиречь, дерутся и был им дан приказ нас разнять. Один из них подошел и взял меня за руку. Не крутил, не вертел, приемы не проводил. Просто взял. А она возьми и сломайся. Парень ужасно расстроился, извинялся, но мне не до того было. Ну а потом посадили меня в низенький бревенчатый домик с ржавой решеткой на окне и заставили портянки заматывать полночи. За этим–то делом меня и застал этот парень. Пришел он опять извиняться. Неудобно ему. И не хотел, да еще и видел он всю нашу ситуацию. По ней я как бы прав выходил, он, в общем–то, меня поддержать хотел, а тут... Короче, извиниться решил. Но вот беда, в той деревушке в Рязанской области, откуда был родом этот красавец (отличный, кстати, парень) была одна–единственная школа. И только там он и проучился свои три года начального образования. Тяжело ему было слова–то вежливые подбирать. Но он собрался и высказал мне следующее:
– Ну... бля... Плац! И ты его хуяк–хуяк! А мне прапор говорит: "Давай!". А я – хуй! Ну и разве можно было его не простить.