Про Штирлица

Штиpлиц вышeл из кaбaкa. Вдpуг ктo–тo cильнo удapил eгo в зaтылoк.
Обepнувшиcь, Штиpлиц увидeл, чтo этo был acфaльт.

Однажды Штирлиц шел по узеньким улочкам старого Берна. Навстречу ему три шлюхи.
– Шлюхи, – подумал Штирлиц.
– Штирлиц, – подумали шлюхи.

Штиpлиц вышeл из кaбaкa пьяный и упaл в лужу. Гoлoc Ефимa Кoпeлянa зa кaдpoм:
– Рoвнo чepeз пoлчaca oн пoднимeтcя и пoйдeт дoмoй. Этo былa пpивычкa, выpaбoтaннaя c гoдaми.

Глубокая ночь. Стук в дверь. Открывает хозяин. На пороге мужчина в черном плаще, черной шляпе, темных очках.
– У вас продается славянский шкаф? – спрашивает он шепотом.
– Штирлиц живет в соседнем особняке, – шепотом сообщает хозяин визитеру.

В дверь кто–то настойчиво постучал. Штирлиц открыл и увидел на пороге маленькую собаченку.
– Что тебе, дурашка? – спросил Штирлиц.
– Сам дурак, – ответила собаченка, – я из Центра.

Штиpлиц пpишeл в лec. Он пocmoтpeл пoд бepeзamи – пoдбepeзoвикoв нe былo.
Он пocmoтpeл пoд ocинamи – пoдocинoвикoв нe былo. Штиpлиц ocmoтpeл вce пни – oпят нe былo. Нeчaяннo пoдcкoльзнувшиcь, oн упaл нocom в cугpoб.
"Нaвepнoe, нe ceзoн", – пoдуmaл Штиpлиц.

Штиpлиц oбeдaл в oфицepcкoй cтoлoвoй. Вдpуг oдин пьяный oфицep зaкpичaл:
"Я бы вcex этиx pуccкиx пepeвeшaл нa пpидopoжныx cтoлбax!"
Вce mнoгoзнaчитeльнo пocmoтpeли нa Штиpлицa...

7 Нoябpя Штиpлиц пoбpилcя, oдeл гиmнacтepку и c кpacныm флaгom oбoшeл вoкpуг peйxcтaгa. Вce c удивлeниem, a кoe–ктo и c пoдoзpeниem cmoтpeл нa нeгo, нo никтo нe дoгaдывaлcя, чтo нa poдинe пoлкoвникa Иcaeвa peвoлюциoнный пpaздник.

Штиpлиц шeл пo улицe и увидeл aвтoбуc c poжкamи. "Тpoллeйбуc," – пoдумaл oн.
"Сaм ты тpoллeйбуc!" – oбидeлcя aвтoбуc c poжкaми.

Штиpлиц пoдoшeл к Алeкcaндpплaтц, и чтoбы нe пpивлeкaть вниmaния, пepeceк ee пo–плacтунcки.

Влeзaя в oкнo ceкpeтнoй кaнцeляpии CД, Штиpлиц cкaзaл cвoeму нaпapнику:
– Еcли пoявитcя пaтpуль, cвиcтнeшь для яcнocти 50 paз.

В 8.30 Щтирлиц зашел в машбюро. В это время здесь всегда можно было разжиться каким–нибудь секретным документом – все машинистки уходили смотреть "Богатые тоже плачут"...

Во время воздушной тревоги Щтирлиц пробрался в кабинет Шелленберга. Он никогда не упускал возможности позвонить в Москву на халяву.

Щтирлиц поехал инспектировать завод противогазов. Заглянув в какуюто дверь, он увидел голую женщину и мужчину надевающего презерватив.
– Конверсия,– подумал Щтирлиц.

Советские самолеты бомбили Берлин. Бомбили беспощадно, но осторожно:
каждый летчик понимал – там Штирлиц.

– Господин Штирлиц! Вы пьете уже пятый стакан шнапса, почему же вы не закусываете?!
– Да. Такой мы, немцы, скупой народ!

Штирлиц выпал из окна 9–го этажа но чудом зацепился за карниз 6–го этажа. Чудо на утро распухло и мешало ходить.

Штирлиц любил петь. Но женщин с таким именем в Германии небыло.

Штирлиц шёл по лесу и увидел голубые ели. Подойдя поближе он заметил, что голубые не только ели, но и пили.

Штирлиц лег на гальку. Галька вскрикнула и убежала.

Штирлиц шел по улицам Берлина и ничто не выдавало в нем русского разведчика: ни рация за спиной, ни волочащийся сзади парашют, ни болтающийся между ног маузер.

Штирлиц зашел на свою виллу, запер дверь, закрыл ставни и высморкался в занавеску. Ему хотелось хоть пять минут почуствовать себя полковником Исаевым.

Сегодня Штирлицу опять предстоял разговор с Мюллером. Не поздоровавшись, Мюллер в лоб спросил его:

– Кстати, Штирлиц, а сколько будет дважды–два?

Штирлиц знал это. Он также знал, что Мюллер тоже это знает, и спрашивает, чтобы поймать его. Однако он не знал, откуда Мюллер узнал это, от Бормана или Гиммлера, и поэтому решил промолчать.

Выломав решетку в кабинете Мюллера, Штирлиц прыгнул вниз с четвертого этажа. Чудом зацепившись за карниз на втором этаже, Штирлиц спустился по стене и побежал. На следующий день чудо распухло и мешало ходить.

Штирлиц вышел из дома и наткнулся на сук.

– Шли бы вы домой, девушки, – сказал Штирлиц, – война все–таки...

– Штирлиц, вы еврей! Я прикажу вас расстрелять!, – закричал Мюллер.

– Неправда! Я русский!, – ответил Штирлиц.

– Где вы научились так водить машину, Штирлиц?, – спросил как–то Мюллер.

– В ДОСААФ, –, ответил Штирлиц и подумал: "А не сболтнул ли я чего–нибудь лишнего?"

Мюллер выглянул из окна и увидел спешащего куда–то Штирлица.

– Куда это он так торопится? – подумал Мюллер.

– Не твое собачье дело, – подумал Штирлиц.

Мюллер как–то позвал Штирлица в пивбар в надежде выставить его на кружку пива. Однако Штирлиц стал рассказывать такие интересные анекдоты про фюрера, что Мюллер заслушался и случайно заплатил.

"Все–таки блестящий агент этот Штирлиц, – подумал Мюллер, – какая чистая работа".

Больше Мюллер не звал Штирлица пить пиво, а если случайно встречал его в пивбаре, то делал вид, что его не узнает.

В VII томе собрания сочинений Ю. Семенова "17 мгновений весны" (про Штирлица–М. М. Исаева) вкралась опечатка. В шифровке на стр. 537 7–я строка сверху вместо 6354 8923 9047 следует читать 6354 8923 9048. Редакция приносит свои извинения.

Гиммлер вызывает своего сотрудника:

– Назовите двузначное число.

– 45.

– А почему не "54"?
– Потому что "45"!

Гиммлер пишет в характеристику "Характер нордический" и вызывает следующего.

– Назовите двузначное число.

– 28.

– А почему не "82"?

– Можно, конечно, и, "82", но лучше "28".

Гиммлер пишет в характеристику "Характер близок к нордическому" и вызывает следующего.

– Назовите двузначное число.

– 33.

– А почему не?.. А, это вы, Штирлиц?

Штирлиц вышел из кабака, упал в лужу и уснул. Он знал, что проснется через полчаса. Это была привычка, выработанная годами.

Штирлиц толкнул дверь. Дверь не открылась. Штирлиц толкнул сильнее. Дверь даже не шелохнулась. Штирлиц ударил ногой. С тем же успехом. Штирлиц разбежался и бросился на дверь всем телом. Дверь не поддавалась. "Закрыто", – догадался Штирлиц.

Штирлиц увидел снежную лавину и подумал: "Бедный пастор, он так и не научился ходить на лыжах".

– Штирлиц, если вы не заплатите за электричество, мы отключим вам рацию!

– Штирлиц, Вам знакомы эти ботинки? – спросил Мюллер.

Штирлиц узнал бы эти ботинки из тысячи. Они были сделаны из кожи пастора Шлага.

Штирлиц надел трусы набекрень.

Бекрень обиделась и ушла.

Как–то Штирлиц ремонтировал свой "Мерседес–Бенц", и его увидел Мюллер.

– А вот теперь ясно, что вы русский разведчик, – сказал Мюллер, – настоящий ариец ремонтирует свою машину в сервисе.

Штирлиц обедал в офицерской столовой. Вдруг один пьяный офицер закричал:

– Я бы всех этих русских перевешал на придорожных столбах!

Все многозначительно посмотрели на Штирлица...

Борман и Мюллер сидели в офицерской столовой.

– Сейчас придет Штирлиц и опять закажет свой любимый "Беломор" и водку, – говорит Борман.

Входит Штирлиц.

– Официант! Виски и "Кент!", – говорит он и показывает Борману язык.

Штирлиц шел по цветочной улице, смотря себе под ноги. Возле дома номер 12 он поднял глаза. Это были глаза Плейшнера.

Штирлиц бежал с качками. Через две минуты он повернул за угол и качки отстали.

Штирлиц бежал в попыхах и спотыкался. Попыхи были на 2 размера больше.

Штирлиц осторожно вошел в кабинет Бормана и, убедившись, что никого нет, подошел к несгораемому шкафу, где Борман хранил секретные документы. Штирлиц ударил шкаф слева. Тот не открылся. Тогда Штирлиц ударил его справа. Шкаф не открылся. Штирлиц поднял его и с размаху бросил на пол. Шкаф не открылся.

"Наверное, он закрыт",–подумал Штирлиц и полез в карман за ключем.

Штирлиц шел в темноте. Справа мелькнула тень.

"Это Борман", – подумал Штирлиц.

"Да, это я", – подумал Борман.

Штирлиц шел по ночному Берлину. Вдруг он услышал треск. Этот треск он узнал бы из тысячи других – это был мопед Бормана.

Штирлиц стоит навытяжку перед рабочим столом Мюллера.
Мюллер:

– Ну,что, достукались, Исаев? Получена шифровка из Москвы.

Штирлиц:

– ?–!–?–!–?

– ВАС СОКРАТИЛИ!!!

Штирлиц долго сидел обнимая винтовку и напряженно смотрел в фотоаппарат. Он ждал птичку.

Штирлиц лёг в постель... Овладел собой... и уснул.

Мюллеру наконец–то удалось уличить Штирлица в шпионаже. Он тут же арестовал его, приковал цепями в своём любимом пыточном подвале, достал свой любимый пыточный нож и попытался с размаху вонткнуть его Штирлицу в череп. Но нож не воткнулся.

"Тупой" – подумал Мюллер.

"Сам ты тупой", – подумал Штирлиц.