-0-
Женщина сидела на стволе спиленного дерева, зажав между коленями озябшие руки, и с трудом удерживалась, чтобы не упасть.
Она была еще молодой, ей не исполнилось и тридцати, но беспробудное пьянство состарило ее лицо, тело и душу. Бледная, с сальными темными волосами, она невидящим взглядом смотрела перед собой. Губы у нее быстро синели.
Сзади подошла уродливая, со свернутым носом баба, чей возраст колебался в пределах от шестьдесят до плюс бесконечность.
- Машк, а Машк, - проскрипела она. - Слышь, Машка, че? Ну че тухлая такая?
Машка мотнула головой.
- Молока мне дай, - попросила она. - Молока, принеси молока! Дай молока, плохо мне!
- Ну ты совсем, че, - укорила ее товарка. - Молока ей, а устриц с трюфелями, не? Принцесса нашлась. На вот беленькой прими, поправься.
Она сунула Машке пластиковый стаканчик, в котором плескалась водка. Женщина сморщилась от резкого запаха, взяла стакан и с омерзением сделала несколько глотков.
Ее тут же вырвало с кровью.
- Э, ты че, Машка? - воскликнула старуха, с неожиданной резвостью отскакивая в сторону. - Ты че на меня блевать удумала, паскуда?
Однако Машка уже не собиралась отвечать ни ей, ни кому-либо другому. Ее последним ощущением было, что ей хочется писать, и как прекрасно было бы у себя дома, в туалете, сесть на сухой унитаз. Ей хотелось домой так сильно, как никогда ничего не хотелось. Ее снова вырвало, она застонала, зажимая ладонью рот, и повалилась в сырую траву. Тело сотряслось от судороги, Машка перекатилась на спину и замерла. Ее глаза закрылись и не видели больше этого отвратительного мира.
- Дооооо… - протянула старуха, наклоняясь над женщиной. - Ты че там, Машк, дуба врезала, что ли? Э, вставай, нет?
К старухе приблизился мужик с физиономией цвета осенней земли.
- Че она тут целку строит? - угрожающе спросил он. У него был полный рот железных зубов. - Ща ноги-то поломаю кому-то…
- Преставилась раба божья… - отозвалась старуха и стащила с головы голубую кепку. - Что делать-то будем?
- Всё как надо сделаем, - отрезал мужик. - Слушай сюда. Оно и к лучшему. Один хер жить ей было до ночи. Гостя ждем.
-1-
В крохотном холле одноэтажной гостиницы было тепло, светильники на стене горели вполсилы, создавая уютный полусумрак. Телевизор без звука показывал клипы по каналу MTV. Девушка-администратор дремала, делая вид, будто изучает что-то в планшете, но сразу встрепенулась, когда к ресепшену подошла москвичка, заселившаяся утром в третий номер.
- Ой, - сказала девушка, протирая глаза. На бейджике было написано: Галя. - Чем вам помочь?
- Вы не подскажете, как попасть на улицу генерала Алтаева? Алтаева, дом двенадцать.
- А, ну это, вы от нас выйдите, идите к мэрии, мимо библиотеки, через сквер, а за ним будет Алтаева. А вы, наверное, к вещей тёте Катерине?
- Да, а как вы угадали?
- Ну, к ней часто приезжают, - поведала Галя с гордостью, будто это к ней часто приезжали. - И все спрашивают, как на Алтаева пройти.
Галя с любопытством посмотрела на женщину. Очень красивая, натуральная блондинка, даже не крашеная, а глаза голубые и добрые, как у мамы. Обручального кольца нету, наверное, мужа просить приехала. Одинокая, бедняжка.
- А вы были у Катерины? - спросила блондинка.
- Конечно, - кивнула Галя. - Конечно, была. Знаете, у меня кошку украли, год назад. Она весной иногда на улицу вылезает, погреться на солнышке. И вот день ее нету, два нету, неделя прошла. Я себе места не нахожу, ну, понимаете: своя родная кошка! И я пошла к тёте Кате. Иду и плачу, знаете? Думала, пошлет меня тётя Катя, это ж кошка, не человек же. А она мне говорит: дети твою кошку украли и в подвале заперли, чтобы с голоду померла. И на гугл-карте показала, где подвал. Я туда! И точно: сидит моя Мася, к трубе веревкой привязанная, и плачет тоже. Забрала ее и бегом домой, откармливать. Намучилась она. А те дети, которые ее украли, они в школьном автобусе в аварию попали, разбились сильно, знаете.
- Спасибо, - сказала блондинка. - Я постараюсь вернуться не поздно. Хорошего дня, девушка.
- И вам, удачи обязательно, - Галя помахала ей рукой и сразу снова задремала.
…Миновав библиотеку, блондинка запуталась, куда дальше, и дорогу ей показала весьма любезная мадам, излишне колоритная для захолустья: в кожаном плаще, шляпе-сомбреро, круглых черных очках и замшевых мокасинах. Она сидела в кабине допотопного угловатого фургона с намалеванным на борте пацификом, покуривая сигарилу, но, заметив растерянную блондинку, спрыгнула на тротуар и предложила свои услуги.
- Вы же в "Петрушке" номер сняли, да? - спросила она, убедившись, что приезжая точно усвоила ориентиры. Дым сигарилы сплетался в причудливые кружева. Под плащом дама носила футболку с портретом Дженис Джоплин.
- Ага. "Петрушка-хаус".
- Там хорошо кормят, - сообщила дама, опуская очки на кончик носа. - Ну, а если пожелаете насладиться косячком, то у меня…
Блондинка вежливо улыбнулась.
- Не-не, спасибо, я так.
- Иди к свету, бледнолицая сестра, - напутствовала ее дама в сомбреро. - Катьке привет.
И она уселась обратно в фургон, не сказав, от кого передавать привет.
***
Двенадцатый дом по улице генерала Алтаева стоял на пригорке, возвышаясь над дорогой. Напротив была конечная станция городского автобусного маршрута; автобус здесь делал круг и уезжал обратно собирать редких пассажиров. К станции примыкала лужайка, где виднелось несколько человек: мужчина, бросавший собаке палку, женщина с дитем в коляске, судя по силуэту - беременная, и двое школьников, игравших в бадминтон. Ветер подхватывал воланчик и относил его в сторону от игроков. Прижимая рукой сумочку, блондинка не спеша вскарабкалась по тропинке, вошла во двор и осмотрелась, ища нужный подъезд.
…Вещая тётя Катерина выглядела совсем обычно, по-домашнему, в полосатой вязаной кофточке, вельветовых брюках и тапочках. Только на шее бусы из необычных тускловатых камней. Черты лица мелкие, немного хищные, но не злые. Открыв дверь, она окинула гостью беглым взглядом и посторонилась.
- Вы Ольга, да? Заходите, можно не разуваться. - Ольга всё же сняла сапожки - у нее затекли и разболелись ноги - и прошла за Катериной в комнату. - Садитесь, Оля. Можно на ты? - Блондинка умиротворенно кивнула. - Я обычно немножко рассказываю людям о них. Не против?
- Да, расскажите.
Катерина присела за столом напротив гостьи. Комната не была похожа на жилище оракула или колдуньи. Хороший ремонт, современная мебель. В интерьер не вписывались напольные часы с маятником и небольшой сундук с железной оплеткой, стоявший в углу.
Отодвинув ноутбук, Катерина выставила на стол бронзовый подсвечник. Рядом положила свечу и коробок со спичками.
- Ну ладно, Оль, ты не обижайся, если что. Я по-доброму. В деньгах не нуждаешься, родители богатые, старые только. Зато при любой власти свои, хоть кто придет. Тебе сорок шесть, сорок семь через месяц. В молодости погуляла на всю катушку. Клубы, выпивка, вечеринки, наркотики. Хм, наркотики… Героин?
Ольга прочистила горло.
- Я давно завязала.
- Ой, так вспомнила же - тебя по телевизору показывали, ты песни пела. - Улыбка блондинки сделалась совсем юной и шкодливой. - Я, правда, диско не очень люблю, я больше русский рок… Когда тебе сорок исполнилось, ты изменилась. Прям в один день. Интересно… Ты себе сама дату назначила, или помимо тебя?...
- Я не знаю, - пожала плечами Ольга.
- Наверное, не знаешь, - согласилась Катерина. - Это иногда так бывает. Увлекаешься магией, Оль? - Катерина подмигнула.
- Пыталась разобраться кое в чем, но я тупая, - призналась блондинка. - Но вот этот сундучок, он для волшебных снадобий, - кокетливо добавила она.
- Нет, там коллекция плюшевых игрушек, - засмеялась ясновидящая. - Мне их много дарят. Но - да, у меня есть немножко специй, для экстренных случаев. Ты… - она вдруг запнулась, нахмурилась и как-то по-новому взглянула на гостью. - Ты сильнее меня. Ты можешь больше, чем я могу. Зачем ты приехала?
Блондинка покрутила перстень на указательном пальце.
- Извините, - вздохнула она. - Я просто… мне неудобно было прямо с порога. Понимаете… Но это очень важно. Я приехала предупредить вас. Вас хотят убить.
Часы отбили четыре пополудни. В комнате наступило молчание.
Вещая Катерина выстукивала пальцами по столу в такт маятнику. Она думала о чем-то, в уголках ее глаз проступили морщинки. Наконец она взяла свечку и вставила ее в подсвечник. Но не зажгла.
- Откуда ты знаешь, Оля? - тихо спросила она. - Тебе было видение?
- У меня не бывает никаких видений. Мне приснился сон. Во сне я видела вас, и… и вы просили о помощи. Вы говорили, что вас убивают.
- Я, конечно, не святая, - медленно проговорила Катерина. - Но уж если я кому и подправляю судьбу по заслугам, об этом никто не догадывается. Так что врагов у меня нет. Кто же собрался меня убивать?
- По-моему, я видела их, - тонким голосом сказала блондинка. Она откашлялась в кулак и продолжала: - Утром я приехала и зашла в магазин купить сигарет. Там стояли двое… мужчина и вроде бы женщина. Такая, в голубой бейсболке…
- Это Коля-сиделец и Светка Панова. Местная пьянь. Они вечно торчат у магаза и сшибают мелочь с детишек. Светка давно уж красоту потеряла, подралась на работе с одной бабой, та ее по морде скамейкой отоварила, а потом еще кислотой плеснула. А этой и горя мало - инвалидность оформила и бегом за водкой.
- Слушайте, когда я проходила мимо, у меня внутри что-то перевернулась. Это они, наверняка они.
На лицо Катерины набежала тень, она с досадой закусила губу.
- Да нет же. Мразь они, конечно, редчайшая, но точно не убийцы. Кишка тонка.
- Ну или они как-то связаны с… с… с тем, что может произойти, - возразила блондинка.
- Нет, нет, - вещая Катерина небрежно махнула рукой. - Коля, правда, мотал срок за убийство, но все знают, что он взял на себя чужое. Два года ему скостили за примерное поведение. Они со Светкой убить никого не смогут.
- От людей можно ожидать чего угодно, - упрямо ответила блондинка.
Катерина вздохнула, достала спичку, чиркнула о коробок и зажгла свечу. Легкий огонек сразу склонился в сторону, хотя сквозняка в комнате не было. Матовые камни ожерелья отозвались глубоким оранжевым отблеском.
- Ты больше ничего не можешь сказать? - спросила Катерина. Она выглядела не испуганной, а, скорее, озадаченной.
- Нет, - ответила Ольга. - Ничего. Сон был очень короткий и смутный.
- Но почему ты решила, что в твоем сне убивали именно меня?
- Вы сказали своё имя и фамилию. Катя Аклевцова. Я нашла в "одноклассниках" вашу страничку и написала вам. Может быть, надо обратиться в милицию?...
- В полицию, Оленька. И что я им скажу? Одна ясновидящая говорит другой ясновидящей, что ее скоро убьют, и обе ни фига не знают, кто это? Да меня на смех поднимут, Оль.
- Хорошо. Можно тогда я побуду у вас какое-то время?
- Мне надо подумать, - сказала Катерина. - Не возражаешь, если я пораскладываю Таро? - Она выдвинула ящик стола и достала колоду. - Сделай себе чай или кофе. Я утром печенек напекла, там, на кухне. Не стесняйся. Я пока не решила, что тебе ответить.
Почти час Ольга добросовестно пила чай и лакомилась свежим печеньем, слушая, как в комнате тихо шуршат карты. Она любила покушать - неважно, что, лишь бы вкусно и много - но сейчас ей кусок в горло не лез. Она предчувствовала, что вещая Катерина выставит ее за дверь. И тогда, и тогда…
Наконец она собралась с духом, чтобы напомнить о себе, и вернулась в комнату. Она успела заметить, что Катерина смотрит не в карты, а куда-то в стену, бормоча что-то беззвучное. Ее губы чуть заметно шевелились, и Ольга почти расслышала слова, но тут Катерина вздрогнула, бледно улыбнулась, показав маленькие острые зубки, и поднялась с места.
- Прости меня, Оль, - сказала она. - Я, конечно, очень благодарна тебе. Но тебе не надо здесь задерживаться. Ехала бы ты, дорогая, домой.
- Это же глупо! - завопила блондинка, обнаруживая намек на темперамент. - Вы прикалываетесь, что ли? Вы же одна останетесь, вас никто не защитит!
- Оля, - терпеливо ответила вещая Катерина. - Всё будет прекрасно. Я знаю, что мне делать, и я не собираюсь ничего игнорировать.
- Да ладно! Получается, я вас бросила и сбежала!
- Нет, не получается. Я… я кое-что нашла… и да, я точно смогу сама решить проблему. Проблема есть, я ее вижу и я ее решу. Иди, Оля, иди.
- Я еще побуду в гостинице, - пропыхтела Ольга, застегивая молнии на сапожках. - Какое-то время. Можно, я вам позвоню?
- Ну конечно, конечно. Обязательно позвони. Только не звони сегодня. Сегодня у меня много дел. Может быть, я позвоню тебе завтра сама, чтобы ты не беспокоилась. Ладно? Иди, Оль.
И она почти вытолкала блондинку из квартиры, что оказалось не так просто, потому что вещая Катерина была щупленькая, а блондинка крупная, да еще и упиралась.
Ольга побродила вокруг дома, разглядывая неприветливый монохромный ландшафт. Детская площадка в безобразном состоянии, гаражный комплекс, мусорные контейнеры… С другой стороны улицы пустырь, а за ним - пролесок. Где-то еще знаменитый монастырь, но отсюда его не видать. С каждой минутой Ольге становилось всё беспокойнее. Ей казалось, что надвигаются какие-то жуткие события, и, если она задержится еще немного, то столкнется с ними лицом к лицу, и это вовсе не будет приключением, о котором потом захочется вспоминать. А, может быть, она просто замерзла.
Блондинка накинула капюшон и заторопилась в "Петрушку".
-2-
Сонная Галя с отпечатком собственного рукава на щеке открыла ей дверь и спросила, нужно ли что-нибудь. Но Ольге ничего не было нужно. Она ужасно устала. Но и спать ей не хотелось: она расхаживала по комнате, пытаясь заново увидеть вещую Катерину, произносящую какую-то фразу. Но картинки не получалось - ее собственные способности не всегда проявлялись по первому зову. Далеко за полночь блондинка прилегла на кровать, не выключая света. Она лежала с открытыми глазами и вслушивалась в тишину.
"Дом, у этого дома… Этот дом… Вот что она сказала, - подумала Ольга. - Этот дом. В этом доме. ЧТО в этом доме?!"
Она проснулась, как будто кто-то встал рядом и тронул ее за плечо. Посмотрела на дисплей айфона - три часа ночи. Ольга выпуталась из одеяла, подошла к окну, открыла форточку, чтобы впустить воздух. Снаружи потянуло свежестью, но тут же ноздри щекотнул запах газа. Где-то утечка? К запаху газа примешивались другие запахи, совсем скверные. "Ночь была веселой, но утром их увезли навсегда", почему-то пришло ей на ум. "Это откуда-то из прошлого, - поняла Ольга. - Я плохо вникаю в настоящее, но немножко слышу прошлое. Это самое начало какой-то мутной истории". Из прошлого доносился запах секса, выпитого и разлитого на пол спиртного, приторный, пьянящий аромат черемухи. А потом на улице вдруг поднимался ветер, врывался в распахнутое окно и гасил зажженную конфорку…
"Я приехала из-за Катерины, - подумала Ольга, укладываясь обратно в постель. - А не из-за того, что кто-то по пьяни отравился газом. Это совсем давние дела".
Наутро она сразу ощутила: ночью произошло что-то ужасное. У нее даже волосы на голове зашевелились, настолько острым было это ощущение. Она схватила телефон и набрала Катерину, но услышала лишь "Данный вид связи недоступен для абонента".
Набросив халат и умывшись, Ольга пошла к администратору узнать насчет завтрака. На сайте гостиницы указано, что питание входит в стоимость, а она со вчерашнего вечера ничем не питалась. Заплаканная Галя на ресепшене размазывала по лицу тушь.
- Тётю Катю убили, - сказала она. - Вы представляете? Господи, тётю Катю убили…
- Боже мой! - воскликнула Ольга. - Кто? За что? ("Ее убивали, когда я смотрела в окно").
- Не знаю… Там сейчас полиция… Мне соседка позвонила… Представляете, ее всю, всю искромсали!...
Ольга погладила плачущую девушку по голове.
- Успокойся. Слезами горю не поможешь. Когда тебя сменят? Тебе бы пойти домой… У тебя, наверное, кошка голодная.
- Сейчас, Наташка придет, и я уйду. Масю родители покормят. Ой, вас же тоже покормить надо, - сообразила она. - Я вам кашку разогрею, сосисочки, и чай сделаю. Пять минуточек.
…Ольга едва успела без аппетита перекусить, когда в дверь номера громко постучали. "Уголовный розыск, капитан Кроцкий". На пороге стоял мужчина в штатском, из-под коричневой кожаной куртки виднелся пистолет в наплечной кобуре. Полицейский предъявил удостоверение. Выглядел он настороженным, словно в любой момент и в любом месте ожидал наткнуться на преступника. Даже в мини-отеле "Петрушка-хаус".
Волосы его когда-то были рыжими, и с возрастом не поседели, а как-то выцвели.
- Лаврик Ольга Юрьевна?
- Ага, - кивнула блондинка. - Присаживайтесь…
Полицейский остался стоять. У него был тяжелый, не отпускающий взгляд.
- Про убийство вы, я так понимаю, уже в курсе? - Блондинка кивнула. - Вы приехали из Москвы вчера утром?
- Да.
- Нормально добрались?
- На такси, если вы об этом. Нормально. Долго ехали.
- Вчера вы были у Катерины Аклевцовой?
- Ну да.
- По вопросу?
- По женскому, - безмятежно ответила Ольга, глядя полицейскому в глаза. - Мне нужен был мудрый совет. Насчет личной жизни.
- Угу. Как прошла консультация?
- Никак. - Ольга пожала плечами. - Тётя Катя была чем-то встревожена. Она просила меня зайти сегодня, но…
- Вон как. Встревожена. А она не сказала, что ее тревожит?
Ольга похлопала ресницами, убаюкивая безотказное чутье капитана на ложь. Подруги называли ее дурой, имбецилкой и тупицей, но уж не настолько она тупая, чтобы проболтаться. Чем меньше полиция знает, тем лучше для всех.
- Нет… - пробормотала она. - Тётя Катя со мной не поделилась. Она нервничала, и я сама спросила, не зайти ли мне позже. И она назначила сегодняшний день. Она… - хлоп-хлоп - ресницы, - она сказала, что опасается какую-то Светку и какого-то Колю Отсидевшего.
- Колю-сидельца… - поправил капитан. Он расслабился, перестал хмуриться и больше не сверлил москвичку взглядом, как перфоратором. - А говорите - не поделилась. И больше она ничего не сказала?
- Не-а. Это всё.
- Вы были у нее последней клиенткой. Она вела запись в ежедневнике, после вашей фамилии других там нет.
- Вы меня подозреваете? - равнодушно спросила блондинка.
- Скорее нет. Я точно знаю, что вы ночевали здесь. Но факт в том, что после вашего визита Катерину накрыло не по-детски. Она пошла на пустырь, подобрала там двух мертвых голубей и притащила их домой.
Ольга почесала висок. Тот неловкий случай, когда хочется быть поумнее… Что еще за мертвые голуби, зачем? Она когда-то читала об этом, но, естественно, напрочь всё забыла.
- Она ведь была типа колдуньей, разве нет? Может быть, голуби понадобились для ритуала или как-то так…
- Катерина не называла себя колдуньей, - отрезал капитан. - Всяко, таких заскоков за ней раньше не водилось. Она, скорее, была народный психолог. А тут прям идет, и в руках эти мертвые голуби… Она их распотрошила, вытащила сердце и намутила какую-то адскую жижу в горшке. Первый горшок рванул, соседи слышали хлопок, но на Катерину никто не подумал, у нее обычно тихо было. На ней самой ожогов нет, видимо, успела отскочить. Она выплеснула остатки в унитаз и сделала еще одну жижу. Эксперты сейчас пытаются понять, что там еще, кроме птичьих потрохов, и почему взорвалось. И занималась она этим поздней ночью, одна, при свечах. А потом вдруг зачем-то выскочила на лестничную клетку, и там на нее напали. Убийца затолкал ее обратно в прихожую. У него был нож. Я не буду вам рассказывать, как всё выглядело дальше…
Брови полицейского вновь угрожающе сошлись на переносице, но угроза адресовалась кому-то, кого поблизости не было. Ольга подумала, что он очень сильно устал, но хорошо умеет мобилизоваться при необходимости.
- По-моему, вы очень близко к сердцу принимаете, - сказала Ольга. - Извините, что спрашиваю, не мое, конечно, дело… Тётя Катерина вам помогла в чем-нибудь?
- Можно сесть? - спросил капитан, поколебавшись. Он привык задавать вопросы, а не отвечать на них. Будь вместо этой блондинки кто другой, сразу бы на хер. - Спасибо. У меня дочка под машину попала. Пять лет назад. После травмы стало падать зрение. Сильно. Почти ослепла. Назначили операцию, в клинике, в Москве, но хирург прямо сказал: шансов - ноль. Ирка тогда в петлю полезла, хватились вовремя, успели вытащить… И жена настояла, чтобы мы пошли к Катерине. Я-то не верил, нет, но жена заставила. Катерина дочке и говорит: езжай в Москву спокойно и ничего не бойся, всё будет хорошо. Дочка сразу как-то успокоилась, и, знаете, операция очень удачно прошла. И я того урода, который с Катериной так сделал, я его найду. Не сомневайтесь.
- Светка и Коля Си… Си…, - напомнила блондинка, глядя как бы мимо полицейского.
- Я это слышал, - буркнул тот. - И поговорю с ними, мало им не покажется.
- Но вы не думаете, что это они ее убили?
- По-вашему, я с самого начала про них не вспомнил? - огрызнулся полицейский. - Только вряд ли это они. Да, парочка та еще, пробы ставить негде. Но их потолок - отобрать у терпилы столько денег, чтобы хватило сразу на несколько бутылок. И сразу пропить. А Катерину не ограбили. Наличных у нее дома много было, налоговая давилась от злости, а куда деваться: сами к ней захаживали… И вся наличка на месте.
- Прям вся-вся? Ни копеечки не взяли?
Капитан Кроцкий недовольно цокнул языком. Весь его вид как бы говорил: ну куда ты лезешь, коза приезжая?
- Короче, Ольга Юрьевна, вы тут посторонняя, и будьте осторожны. А лучше всего - езжайте обратно в Москву.
- Спасибо, - кивнула блондинка.
- Вот моя визитка, - полицейский бросил на журнальный столик карточку с номером мобильного. - Если вспомните что-нибудь важное - наберите. Хоть днем, хоть ночью.
Проводив капитана Кроцкого, Ольга выглянула в окно. Капитан беседовал теперь с той самой дамой в сомбреро, но как-то по-приятельски, будто они давно были знакомы. Разрисованный пацификами фургон украшал собой противоположенную сторону короткого переулка.
Ольга подключила к розетке айфон и приступила к поиску в интернете по ключевым словам "два голубя". Она нашла множество трогательных стихов, статью о голубях в википедии и нудный обзор истории голубиной почты. Не то. Второй голубь был про запас: ясновидящая ожидала, что будут накладки. Ольга изменила запрос на "ритуал с сердцем голубя". Гугл предложил множество ссылок на сайты магии, астрологии и просто на женские форумы. Через час у Ольги заболели глаза, но ничего толкового она так и не обнаружила. Анонимные "колдуны" предлагали самые разные рецепты, для которых требовались мертвые голуби: "Вернуть любимого", "Приворожить мужчину", "Отвадить бывшего", "Добиться признания на работе".
Ольга растрепала пальцами челку. И как только люди верят в этот бред? Да попробуй кто воспроизвести такую "магическую формулу" - соседи спасателей вызовут, вместе с полицией и перевозкой из дурдома. Может, она сама и дура, но понимает, что это чушь, а вот ее умные подружки не понимают.
Но вещая Катерина не собиралась привораживать любимых или добиваться признания на работе. Она вообще не производила впечатления человека, который просто так отправится на пустырь и притащит оттуда два голубиных трупика. И если уж она это сделала, значит, на то у нее были очень серьезные основания.
Ольга выглянула в холл и попросила кофе. Вместо Гали дежурила взрослая и подчеркнуто серьезная барышня - очевидно, обещанная Наташка. Ольга попыталась вызнать у нее какие-нибудь новости, но Наталья объяснила, что она не местная. У нее квартира в Москве, квартиру она там сдает, а здесь снимает, ну и работает заодно, а в новости не вникает, упало оно ей, что ли. Городок тихий, не считая отдельных, как выразилась Наталья, "альтернативных форм жизни". Она быстро приготовила кофе, поменяла постельное белье, пожелала блондинке приятного отдыха и уселась на рабочее место.
У Ольги никак не получалось вспомнить, для чего используют сердце голубя. Она только помнила, что узнала об этом ритуале не в интернете. И он вовсе не примитивный. Это страшный ритуал, но в нем есть что-то красивое, что-то достойное и благородное. Это не попытка уберечь саму себя от неизвестного убийцы. Это что-то такое, что может сделать лишь человек с огромной и светлой душой.
Ольга отправилась пройтись по городу. Ей еще вчера показалось, что людей здесь не очень много, но сегодня улицы почти опустели. У входа в сквер бабулька торговала шерстяным самовязом, и Ольга, проявив не свойственную ей предусмотрительность, купила две пары толстых носков. Затем она дошла до генерала Алтаева и провела несколько минут подле пятиэтажки. Жильцы пробегали через двор и ныряли в подъезды, словно боясь, что кто-то их настигнет сзади или набросится из-за мусорных контейнеров. В окнах зажигались огни. Кутаясь в широкий шарф, блондинка прислушивалась, пытаясь уловить эхо вчерашних событий. Оно было отдаленным, неразборчивым и жутковатым. Но убийство само по себе жуткая вещь, к тому же такое…
Нет. Тут происходило что-то еще. Что-то, кроме убийства. И, возможно, даже раньше, чем оно.
И продолжает происходить прямо сейчас.
-3-
Этой ночью она спала еще хуже, чем предыдущей. В полудреме она всё проговаривала про себя: "Этот дом… этого дома… здесь, в доме". Потом перед внутренним взглядом возникла картинка: сумрачный рассвет над густым темно-зеленым лесом и разбитый самолет на берегу шипящей реки. Старой модели самолет, какие в кино про войну показывают. "Это еще что такое?! - удивленно пробормотала Ольга, поудобнее укладываясь на бок. - Это же вообще давно-предавно!" В кабине - пятна крови и обрывки индивидуального медпакета. Сломанную правую плоскость омывает вода, над рекой плывет гарь, на земле отпечатались следы сапог. И чьи-то не человеческие глаза в зарослях…
Утром Ольга поплелась на ресепшен, мечтая о чашечке кофе. Ресепшеном заведовала Галя. Вид у нее был жалобный, глаза на мокром месте.
"Вряд ли она так уж сильно любила Катерину", подумала Ольга, машинально поглаживая Галю по голове. Та заплакала в голос.
- Да что же с тобой такое? - растеряно спросила блондинка. - Послушай, тетя Катерина не хотела бы, чтоб по ней так убивались. Ну честное слово же.
- Не в этом дело! - всхлипнула Галя. Но тут же поправилась: - То есть, в этом тоже, знаете? В смысле, я не бесчувственная, мне тётю Катю очень жалко! Мне нужно было сходить к ней, обязательно. Из-за мамы. Я отложила денег, чтобы купить Катерине коньяка, она коньяк любила, знаете?, а денег бы она с меня не взяла, она добрая была. Мне очень-очень было нужно…
- Стой, подожди, - блондинка задержала ладонь на Галином затылке. - Что с твоей мамой?
Галя закрыла лицо руками и зарыдала.
"Есть хочется", уныло подумала Ольга.
- Галь, ну Галь. Ну успокойся и расскажи мне всё. Я, конечно, не тётя Катерина, но я… я… я тётя Оля. И я хотя бы тебя выслушаю.
Галя шмыгнула носом и посмотрела на блондинку с недоверием, но и с надеждой.
- У мамы болит… - вздохнула она. - Под грудью болит. Вот здесь болит, - девушка показала на себе. - Она очень боится. Давно болит, месяц почти. Не проходит. Я гоню ее к врачу, но она не идет, страшно ей, знаете? Я думала… думала, что тётя Катерина поможет, она ведь многим помогала, а теперь, теперь…
Ольга облокотилась на стойку ресепшена и задумалась. Как наяву, она вообразила себе Галину маму: пожилая, полная, вся жизнь - дом-работа, дом-работа, накормить мужа, накормить дочку, накормить кошку, приготовить себе еду на работу, работа-дом. Уставшая, грустная женщина, которая мучается от боли и черной неизвестности. Случись с ней что - кто же всех будет кормить? Врач поставит диагноз… и всё закончится. Домашние хлопоты, тихий отдых у телевизора, родные люди рядом: диагноз перечеркнет всё разом.
"Но ведь эти боли - не обязательно что-то плохое, - подумала Ольга. - Это может быть… может быть… да хотя бы защемление нерва! Это бывает, а люди начитаются интернета и думают, что онкология. Но это просто нерв защемился. Ведь так же можно сделать, да, да?"
"Нельзя, блин!", ответил ей кто-то с другого конца связи.
"Нет, можно, можно! У нее ничего нет, просто нервик. Ну пожалуйста, пожалуйста! В конце концов, - мысленно возмутилась блондинка, - я не так часто о чем-то прошу!"
"Ты только и делаешь, что за кого-то просишь! Всех уже достала, овца".
"А вот и не всех! Да что же это, так трудно, что ли? Ну очень пожалуйста же!"
"Ладно".
- Галь, а Галь, - сказала Ольга. - Мне кажется, вы с мамой просто друг друга запугали. А ей просто нужно обратиться к неврологу. У нее это… нерва защемление.
- Ой, - удивилась девушка. - А вы… а откуда вы знаете?
- Я всё-всё знаю, - ответила блондинка. - Вот пусть сегодня же идет в поликлинику, ей то же самое и скажут.
- Правда? Вы меня не обманываете?
- Я никогда не обманываю, - вздохнула Ольга. - Разогрей мне, пожалуйста, рисовую кашку. Лучше две. И кофе, лучше два.
Галя вскочила и опрометью кинулась на кухню.
- Пять минут, и всё подам!
Хлопнула дверца холодильника, зашумела микроволновка.
- Боже мой, эта каша прекрасна! - сказала себе Ольга, облизываясь после завтрака. Она сделала глоточек кофе. Из холла доносились непререкаемые указания Гали, которая требовала от мамы "немедленно, слышишь, вот сейчас же" пойти к врачу и ни о чем не беспокоиться.
Ольге позвонила подруга.
- Привет, Адель, - сладко мурлыкнула в трубку блондинка. Она любила, когда ей звонили подруги.
- Ты что, все еще торчишь в этом Жопомирье? - резко спросила Адель, не тратя время, чтобы поздороваться. - Ты вообще в курсах, что там творится?
- Да, я знаю. Убили женщину. Вещую Катерину.
- Ты же к ней поехала, правильно?!
- Правильно… - вздохнула Ольга. - Я… я хотела спасти ее, помочь. Но у меня ничего не получилось. Я абсолютно бесполезна…
- Оля, ты всю жизнь была бесполезной и даже немного вредной. Но я тебя люблю и такую, - Адель немного смягчилась, но тут же в ее голосе зазвенели приказные обертона. - Откуда, черт возьми, ты знала, что ее грохнут? Ты у нее была?
- Была, а почему…
- Ольга, твою мать! Немедленно вызывай такси и чеши в Москву, пока я сама за тобой не приехала! Там, в городе, маньяк! Полиция ловит маньяка, понимаешь?
- Прям настоящего маньяка? - спросила Ольга первое, что пришло в голову.
- Нет, блдь, игрушечного! Ромка в службе безопасности справки навел. - Муж Аделины Ромка занимал должность в нефтегазовой компании и мог навести справки о чем угодно. - Там… они ищут какого-то жуткого типа. Лет двадцать назад его ловили тамошние менты. И твоя Аклевцова указала место, где он прятался. Но менты ее поставили в игнор, и маньяк смылся. И двадцать лет шлялся неизвестно где. Но теперь он там.
- Ага, - кивнула блондинка. - Я слушаю, Аделина, слушаю.
- Надеюсь, ты меня слушаешь и одновременно собираешь шмотки! Ольга, я вся изведусь с твоими поездками! Я поседею, блин! Этот маньяк, он… он убивал без мотивов. Психологи считают, что ему просто нравилось вселять страх, поэтому он убивал ни за что, но кошмарно убивал. Он добивался, чтобы все ссались от одного его имени…
- А какое у него имя?
- Без понятия, - проворчала Адель. - Ромка ведь уголовное дело не видел. Ему рассказали бывшие с Петровки. Маньяк поджидал людей, которые уезжали в командировку или еще куда. Подбирал ключи от дверей, запирался изнутри и сидел, не двигаясь. Ждал. Говорят, мог сутками тупо сидеть без движения, как памятник Достоевскому.
"Сидел без движения, - повторила про себя блондинка. - Он сидел без движения. Сутками. Сидел. В чужом доме".
В голове у нее промелькнуло что-то тревожное.
Поклявшись Аделине, что прямо вот очень скоро отправится обратно домой - только наберет водички из Доброго Родника в Овраге, который типа целебный и вода из него никогда не портится - Ольга достала колоду карт, купленную перед отъездом из Москвы. Она попробовала раскладывать пасьянс, но не помнила, как правильно называются карты, да и никогда этого не могла запомнить. Ну значит, надо пойти прогуляться. Например, до магазина. Возможно, она встретит этих двоих: Светлану и Колю Заключенного. О том, что эта встреча может обернуться для нее большой бедой, Ольга не волновалась.
Она вообще редко о чем-то волновалась.
Галя была занята: в гостиницу заселялась пожилая пара, перегородившая весь холл своими чемоданами. Мужчина обернулся, заметил блондинку и уставился на нее с немым вопросом во взоре: че, мол, надо? Ольга указала глазами на чемоданную баррикаду. Скроив брезгливую мину, мужчина немного подвинул большой клетчатый чемодос, будто делая огромное одолжение. "Как мило", подумала Ольга, протискиваясь к выходу.
Шел мелкий дождь, еще осенний, но уже предзимний, когда капли на лету превращаются в снежинки. Ольга шагала по тротуару, стараясь не наступать в лужи, но всё же намочила ноги, пока добиралась до магазина. Светланы и Коли там не было: они покинули пост и куда-то делись. Ольга решила взять вкусняшек к чаю да поболтать вечерком с Галей, всё веселее будет. А не прихватить ли бутылочку мартини? Она довольно легко избавилась от многих плохих привычек, но выпить любила. Не, там же эти муж с женой, и оба выглядят так, будто приехали на моленье в монастырь, а она будет всю ночь петь песни… Можно, конечно, "Боже царя храни" исполнить, но негде распечатать текст. Ну их на фиг, вздохнула Ольга и отправилась на кассу, таща в охапке соки, упаковки с пирожными и килограмма три фруктов.
Тётка-кассир, развалившись на стуле, тёрла за жизнь с охранником, который, по ходу, недавно откинулся и еще не привык, что торговый зал - не хата, и сидеть на корточках здесь не принято. Диалог состоял из такого дикого жаргона, что у самых лютых ауешников завяли бы уши. Будь Ольга образцовой москвичкой, а, того хуже - блогершей, она бы уже вопила на весь магазин, требуя администратора, жалобную книгу и роспотребнадзор. Но блондинка просто стояла и зевала со скуки. Как в школе, когда учительница ставила ей двойку по математике. Наконец кассирша благоволила удостоить ее вниманием.
- Здрасссте, - заучено прошипела она. - Пакетик?
- Пакетик.
- Карта магазина есть?
- Нету.
- У нас сейчас акция, не желаете?
- А что за акция? - заинтересовалась блондинка. Кассирша выдохнула и воззрилась в потолок. Охранник поднялся с корточек и рассматривал приезжую, по-блатному щуря левый глаз. - Хотя не, спасибо, акцию не надо.
Кассирша начала пробивать чек, но тут же возобновила "парламентский час" с охранником.
- Слышь, Михей, - обернулась она к нему. - А куда Машка-нищебродка запропала? - "Она на сутенершу похожа", сообразила Ольга. - Чет третий день не видно, не слышно.
- А пёс ее знает, - проворчал охранник. - Шлындрает где-то или жратая под забором валяется. Ну или со Светкой на хате киряют. Они с Коляном в среду от души гудели, сменщик аж космонавтов вызывать хотел. Но без Машки вроде. Набрали тушенки четыре мешка и свалили.
- Угу, - процедила кассирша. Она всё же соизволила пробить чек и быстро сложила Ольгины покупки в пакет. - Спасибо, приходите еще. Подсрачников им дать бы, а не тушенку! - рявкнула она так, что блондинка шарахнулась. - Где только бабло берут, а? Тоже так хочу, а не ишачить тут, да еще, сука, штрафуют на ровном месте.
"Что за Машка-нищебродка? - подумала Ольга, выходя из магазина. - Блин, не порвался бы пакет… У них тут была какая-то Машка, а теперь она пропала. Недавно. Может быть, в тот день, когда я приехала. И она пила вместе со Светкой и Колей-зэком. Но в среду ее с ними уже не было. А в ночь со среды на четверг убили Катерину. Светка с Колей совершенно точно имеют отношение к убийству. Они сотворили что-то страшное. А Машка? Она-то что сделала?"
Наскоро слепленный образ Машки-нищебродки вызвал у блондинки такую жалость, что она едва не расплакалась на ходу. Какое-то глубоко несчастное существо. Уж она точно не стала бы никого убивать. И, возможно, пыталась помешать убийству…
Нет, опять что-то не складывается. Машка ничего не пыталась. Ей банально не давали протрезветь, и она не могла ничего пытаться.
Поравнявшись с блондинкой, на обочине затормозила полицейская темно-серая "Гранта". Из кабины вышел капитан Кроцкий.
- Вы какого… почему тут ходите? - напустился он на Ольгу. - Я же предупреждал! Не самое подходящее время город осматривать, да и смотреть тут нечего. Куда вы вообще собрались?
- Обратно в гостиницу, - смиренно ответила блондинка, догадавшись, что капитан психует из-за маньяка. - За соком ходила, - она предъявила пакет. - Капитан набрал воздуха, чтобы отчитать ее как следует, но Ольга его перебила: - Послушайте, мне кажется, я вспомнила кое-что. Когда я уходила от Катерины, она что-то бормотала, почти про себя, в сторону. Так вот. По-моему, она была уверена, что ей угрожает опасность, и этот человек… эта опасность - где-то рядом. В доме. Она всё повторяла: "В этом доме".
Капитан готов был ответить какой-то резкостью, но быстро передумал.
- Раньше вы утверждали, что она боялась Коли Гапонова.
- Она боялась, - неопределенно отозвалась Ольга.
- Угу, - хмыкнул капитан. - Противоречивые у вас показания, однако. А дом там всё же не деревенская халупа, пять подъездов, и что же мне - в окна заглядывать, или обыски повальные, или что еще?
Но Ольга видела - он строит какие-то срочные планы и отменяет не срочные.
- Садитесь в машину, - велел капитан. - Я подброшу вас до гостиницы. Завтра обещают хорошую погоду, если хотите гулять - гуляйте днем. Черт знает, кто здесь шляется… - проворчал он.
До "Петрушка-хаус" было всего-то полкилометра - стоило бензин жечь - но Кроцкий старательно играл сцену "хороший полицейский заботится о бестолковой гражданке". Он сосредоточился на управлении, чтобы не выдать своего чисто мужского интереса к пассажирке. Отчего-то он не решался на флирт, хотя женщина чудо как хороша. Сейчас молодые-то девки - одна хуже другой, ноги кривые, глаза-тараканы, а этой за сорок, но какая красавица. Раньше много женщин красивых было, особенно в провинции…
Он вдруг содрогнулся, по контрасту вспомнив женщину настолько безобразную, что у нее никогда не было мужчины. У нее даже подруг не было. Один взгляд на ее лицо мог обратить в бегство всё воинство преисподней. На нее старались не смотреть, не находиться рядом, не приближаться. И она ненавидела за это всех. Инга Югер, лаборант туберкулезного диспансера. Ее напарница по временам уходила в запой и совершенно серьезно уверяла, что от Инги у нее с нервами беда, и она вообще скоро рехнется. В один вовсе не прекрасный день главврач внял жалобам, вызвал Ингу и, отводя глаза и дыша ртом, предложил ей перевестись в "смежное подразделение". Инга выслушала, отправилась обратно в лабораторию и избила напарницу до полусмерти. Ей дали полгода условно. А потом она пришла устраиваться в тот же диспансер. Главврач не посмел ей отказать, договорившись лишь о том, чтобы не в лабораторию. И какие безумные слухи блуждали по городу о том, что произошло на ее новой работе…
Инга Югер, при виде которой собаки натягивали поводки, пытаясь удрать, а шестилетний Артём Кроцкий намочил штаны, столкнувшись с ней в проходном дворе…
Кроцкий одернул свою память и покосился на сидящую рядом блондинку с пакетом. С ней спокойно и мирно. Ну почему нельзя оставить ее себе… Но нельзя. У него жена и дочка Ирка.
На прощание капитан строго повторил наставление о необходимости соблюдать осторожность в чужом городе, подождал, пока Ольга поднимется по крыльцу к двери, развернул машину и уехал, с места набрав скорость.
Блондинка задержалась на несколько секунд, глядя вслед полицейской "Гранте".
"А ведь ты поехал обыскивать дом, - подумала она. - Или караулить около. Потому что двадцать лет назад ты не поверил Катерине и запорол всё дело. - Мысли в голове Ольги формулировались не ее словами: четко и презрительно. - Ты загубил чью-то жизнь. Твоя карьера накрылась. Но Катерине ты с тех пор верил. Это не жена тебя убедила отвести к ней дочку - это ты убедил жену. Тебе был нужен четкий ответ: получится или не получится. И если бы Катерина ответила: нет, ты бы купил того щенка собаки-поводыря. Но она ответила: да. Слова Катерины для тебя как указание к действию. И ты будешь очень сильно стараться, потому что ее убили за то, что когда-то она сообщила тебе, где искать маньяка".
- Но только действительно ли позавчера Катерина сказала именно "Убийца в этом доме"? - спросила себя Ольга. Дождь внезапно хлынул стеной, заливая под навес, и блондинка задергала дверь. Скорее бы надеть теплый халат и бабушкины шерстяные носки. Ну и холодище. Зря мартини не купила.
Пока она закупалась лакомствами, на смену не по графику вышла Наталья.
- У Галки дома праздник какой-то, - пояснила она. - Что-то у них долго не ладилось, а теперь наладилось. Побежала отмечать.
- А у вас выходной же, - посочувствовала Ольга. - Я постараюсь вас особо не дергать.
- Да прекратите, это же моя работа, - ответила Наталья. - Меня больше эти богомольцы хреновы дергают, - ядовито добавила она. - Почему, мол, номер без иконок, у вас же монастырь в городе? Ну вашу ж мать, мне что, в монастырь за иконками метнуться?
- Чума… - оторопела блондинка.
- Ну бывает, че ж, - философски произнесла Наталья. - А Галка пусть с родителями посидит. Она классная, и родители у нее классные.
- Вы их знаете?
- Не очень близко, но они мне здорово помогли, когда я перебиралась из столицы. Москва сейчас ведь уже не Москва… - Ольга согласно покивала, хотя сама предпочитала не иметь претензий к Москве. - Я поначалу на рейсовую станцию пошла, билеты продавать, там Галкина мать диспетчером работает. Она меня сюда и пристроила. Хозяйка прикольная мадам, натуральная хиппи, до сих пор клеши с бахромой носит и марихуану курит. Но у нее аура благотворная и знакомства такие, что к нам никакие проверки не ходят. Клиенты приличные, за исключением разных исключений… - Наталья взглядом стрельнула в дверь богомольского номера. - Билетами торговать - адова работенка. Ну и квартиру найти помогли, а то я комнату снимала…
Ольга выставила на ресепшен угощение.
- Вы кушайте, пожалуйста. А дорого здесь за аренду берут? - спросила она, чтобы что-нибудь спросить.
- Да можно и за копейки, - усмехнулась Наталья. - Бомжатник какой-нибудь. Мне ведь предлагали синеботы местные, мама Галки меня чуть не за шиворот от них тащила. Не связывайся, говорит, с ними, они же конченые… а Колька тот и вовсе в тюрьме десять лет оттоптал…
- Колька? - переспросила блондинка. - Этот, как его? Ну как же его… Колька-зэк?
- Сиделец, - скривившись, уточнила Наталья. - В девяностые тут мочилово было крутое, и менты прохлопали убийцу, ну и взяли Коляна за жабры. Он чистосердечное написал, думал, королем на зоне будет, - злорадно добавила она.
- И они со Светланой сдают квартиру?
- Ну да.
- А где они живут? У них есть лишняя квартира?
Наталья развела руками.
- Чего не знаю, того не знаю. Я про этих уродов вообще ничего знать не хочу. Я только вот что скажу… Они девчонку одну привадили и споили. Нормальная девчонка, только работу найти не могла. У нее синдром попутчицы: сядет иной раз в поезд и упорет куда-то, и катается, пока менты не отловят и назад не вернут. А так-то она смирная, послушная такая. Но связалась с синяками этими… Что ни день - в дрова пьяная, еле ползает. А эти твари ей просохнуть не дают. Посылают деньги клянчить, лупят ее, если на бутылку не насобирает. И, знаете, что я думаю…
- Что? - хлопнула ресницами Ольга.
- Думаю, это они Машкину квартиру сдают. Ей от родителей двушка осталась. Спецом ее на бутылке держат, чтобы и не вспоминала про свою квартиру. И деньги загребают себе. А ей - пожрать, как собаке, да водку. Тётя Катерина, земля ей пухом, очень за Машку переживала, хотела ее вытащить из болота этого, даже пожить к себе пустила. Относилась к ней, как к дочке… Так скоты эти силком Машку увели.
- А что же милиция, то есть полиция?
- А им-то че, - Наталья доела пирожное. - В полицию заявление надо, а Машка же заявлений писать не будет… Кэп Кроцкий за нее впрягся, да Сиделец со Светкой сами на него телегу накатали, они это умеют, а он и так у начальства не любимчик.
Ольга вдруг выпрямилась. Ее огромные глаза сузились, вглядываясь в тускленькую тень, невесть откуда взявшуюся и робко скользнувшую по стене. Тень замешкалась на секунду, хотела о чем-то попросить, но, испугавшись, что ей откажут, тихонько растаяла в углу. Блондинка смахнула со лба длинную челку, заправила прядь за ухо и негромко произнесла:
- Машка-нищебродка. Бедная девочка. Бедная-бедная.
- Что вы сказали? - переспросила Наталья.
- Да нет, ничего. Берите еще эклер.
-4-
Капитан Кроцкий расхаживал вдоль дома номер двенадцать по улице генерала Алтаева. Ботинки разбрызгивали грязную воду, дождь не переставал, но погода волновала Кроцкого в последнюю очередь. От ненастья разнылись суставы. Пофиг на суставы. Он мысленно отбраковывал варианты своих дальнейших действий.
Он не может без ордера просто пойти и обшмонать все в доме квартиры. Тут юристов и блогеров больше, чем людей, поднимут вой, нажалуются во все инстанции, и в новостях напишут: полицейский, допустивший произвол, был уволен накануне данного произвола. Но убийца здесь. Убийца здесь, повторил капитан вслух, цедя слова сквозь зубы. Так сказала вещая Катерина, и он ей верил. И отчего-то еще больше он верил этой блондинке, Ольге.
Когда-то он отмахнулся от Катерины, которая пришла в ОВД и сказала, что готова помочь. Она сразу признала, что видит только дом - тот, что стоит теперь заброшенный на окраине города - но не квартиру. Однако квартир там всего ничего, и нужно лишь установить, хозяин которой из них сейчас отсутствует. Убийца - в этой квартире.
Молодой лейтенант взбесился, обозвал Катерину "мракобеской" и чуть не взашей вытолкал из отдела. Она искренне хотела помочь, но самоуверенный и борзый Артём Кроцкий пригрозил ее саму привлечь за попытку помешать следствию. Катерина - тоже еще молодая, почти девчонка - задохнувшись от испуга, умоляла его: не отказывайтесь, пожалуйста, никто не узнает, что я вам подсказала! Но он лишь ухмыльнулся в ответ. Он не нуждался в подсказках сумасшедшей бабы, которая якобы что-то там "видит".
А убийца сидел и ждал. Он сотворил уже пять кровавых оргий, от которых волосы вставали дыбом даже у матерых ментов. Дело вел лейтенант Кроцкий, который трудился не покладая рук и вышел на правильный след - точнее, он так думал. Правда, ему не удалось установить мотивы убийцы или выявить хотя бы отдаленную связь между ним и его жертвами. Это были мужчины в возрасте 45-55 лет, разных профессий, ничем друг на друга не похожие. И ни малейших предположений, за что их выбрали в мученики. В оперативной разработке убийца значился как "Изувер".
В тот день, до прихода Катерины, Кроцкого прямым текстом предупредили: еще один труп, и тебе самому конец. Вся область на ушах стоит, народ по улицам ходить боится, а ты сопли жуешь. А тут еще Катерина заявилась, ну он на нее и сорвался…
А назавтра жильцы того самого дома, который она называла, нашли растерзанное тело соседа, накануне приехавшего из командировки: дверь в его квартиру была распахнута, горел свет, страшно изувеченный мертвец лежал в коридоре, у самого порога. Кроцкий немедленно задержал главного и единственного подозреваемого - Николая Гапонова, уголовника, уже привлекавшегося за грабеж и нападение на вахтера общежития. "Изувер", очевидно, нарочно подставлял Гапонова, а то и принуждал его подставляться - тот засветился поблизости в четырех эпизодах из шести. Во всяком случае, на физиономии Гапонова читалось облегчение, когда он написал чистосердечное и под конвоем отправился в автозак.
На суде Гапонов косил под дурачка, нес ахинею, и отдувался за него государственный защитник. За шесть убийств, совершенных с особой жестокостью, Гапонову корячился расстрел, но судья остался недоволен доказательной базой, и именем Российской Федерации приговорил Николая к пятнадцати годам общего режима. Но в его виновности сомневался не только судья. Гапонов еще путешествовал по этапу, когда началось новое, негласное расследование. Начальник вызвал Кроцкого к себе и конфиденциально сообщил, что сделано это с подачи Министерства обороны.
Криминалисты из Москвы реконструировали сцену последнего преступления. Хозяин квартиры вошел в дом, зажег свет в комнате и сразу увидел убийцу. Тот сидел в кресле, спиной к окну. При появлении хозяина он встал, подошел к нему… и оторвал ему руку. Затем швырнул раненого на пол, вырвал язык и выдавил глаза, проделав всё это пальцами. И лишь потом взялся за топор. Тот самый топор, который, фактически, стал единственной уликой против Гапонова, поскольку валялся в его сараюхе, в ящике с инструментами.
Всё это с натяжкой можно было объяснить огромной физической силой убийцы, вот только один нюанс. Жертвой стал не тщедушный инженеришка с местного завода, а офицер военной разведки, "краповый берет", и в командировке он не прохлаждался, а выполнял боевую задачу в горячей точке. Он в принципе не должен был подпустить к себе врага в прямой видимости, и странная пассивность разведчика, никак не отразившего атаку, наводила на мысли, что убийца владеет гипнозом.
Составили детальный личностный профиль "Изувера", и Коля Гапонов не проходил ни по одному пункту. Он был тем еще выродком, но не убийцей шести человек.
Ожидая жертву, "Изувер" никак не перемещался внутри помещения. Он просто входил, усаживался, ставил рядом с собой походный рюкзак с отточенным топором и острым ножом, и сидел, не двигаясь. Он мог хранить неподвижность несколько суток подряд: не вставал, не ложился, не ел, не ходил в туалет. Чрезвычайно силен, с высоким мышечным тонусом. Не имеет навыков мясника или хирурга, но обладает специфическим опытом, характерным, скорее, для палача. Это давало основания полагать, что "Изувер" - выходец из азиатского региона, где в некоторых государствах практикуются публичные казни.
"Изувер" не испытывает удовольствия от кровопролития, и в целом спорный вопрос, насколько он заинтересован в сопутствующей "славе". Один из криминалистов неофициально добавил, что они имеют дело со своего рода "сущностью" - внешне это человек, однако образ его мышления и восприятие реальности не сопоставимы даже с наиболее патологическими моделями. При этом физиология "сущности" также может быть весьма непростой. "Вы, товарищ лейтенант, сами попробуйте посидеть на жопе часов сорок подряд - потом встать толком не сможете, а этот может". По поводу убитых тот же сотрудник добавил: "У них нет ничего общего ни между собой, ни с убийцей. Им всего лишь не повезло оказаться частью его видения мира. А сам он пришел в мир, чтобы исполнить… некое предназначение. По крайней мере, он в этом убежден. Он даже может исходить из того, что кто-то послал его сюда".
Кроцкий чувствовал, что специалист ошибается, и погибших, безусловно, что-то объединяет, кроме возраста и пола. Либо друг с другом, либо с палачом. И палач не приехал в облцентр из Саудовской Аравии или Катара. Он здешний.
По соображениям секретности результаты повторного дознания не получили процессуального хода и никак не отразились на судьбе Гапонова, а вот у лейтенанта Кроцкого карма совсем испортилась: сто шансов из ста, что до самой пенсии он будет охранять шлагбаум служебной автостоянки. Комиссия из Москвы особо на этом настаивала. Кто-то донес, что перед последним убийством лейтенант выгнал важного свидетеля… Но до финального "разбора полетов" Кроцкий собрался с мыслями, прошерстил все материалы дела, перебрал всех фигурантов, сличил данные и нашел нужный ответ. Наиочевиднейший, криком кричавший о себе: вот он я, да вот же. Он обязан был найти его раньше, но чья-то злая воля окутала всё туманом, и он брел наощупь, ослепнув и отупев. В последний момент кто-то разогнал мутные клубы… уж не Катя ли Аклевцова, маленькая, худенькая, легкая как птичка, не затаившая обиды на его глупость и грубость, пришла ему на помощь?
Настоящий убийца - интернатовский приятель Коли Гапонова, долговязый, молчаливый и флегматичный с виду тип, работавший на лесопилке. Если убрать из сценария Гапонова и заменить его этим угрюмым флегматиком, все концы сойдутся идеально. У него так же не было видимых мотивов для убийств, хотя, что считать мотивами… Мать его умерла при родах, отец так и остался неизвестным. Обычная история, вот только родила его Инга Югер.
(Инга была из немцев, и полностью ее имя и фамилия писались "Ингрид фон Югер". "А родители у нее - настоящие фашисты!", болтали между собой мальчишки. Много позже капитан Кроцкий удостоверился в их правоте, сделав запрос в военный архив).
Генрих Югер. Он не унаследовал от матери ее отталкивающей внешности, но она завещала ему кое-что похуже. Свою ненависть. Ненависть по-настоящему уродливой женщины. Но такую концепцию к делу не пришьешь и начальству не доложишь, и лейтенант Кроцкий ограничился кратким убедительным рапортом. Югера объявили во всероссийский розыск, но после шестого убийства он никому уже не попадался на глаза.
Кроцкого не разжаловали в сторожа, но повышения он не получил, зато взыскания посыпались, как из рога изобилия. Он с трудом дослужился до капитана и не надеялся на майорские погоны. Коля Гапонов отмотал срок и вернулся в город. Кроцкий, еще до участкового, пришел к Гапонову и предупредил: если знаешь, где Генрих залёг, и молчишь об этом, и я узнаю, что ты молчал - пристрелю. А Гапонов беззубым ртом прошамкал: я, начальник, на киче с авторитетными людьми парился, ты стукача из меня не делай. Я за твой косяк четырнадцать лет баланду хлебал, так что кровь мне не пей, пожить дай спокойно. "Смотри не перегни палку, а то у меня с тобой разговор короткий будет, - сказал Кроцкий. - И про авторитетных людей детишкам заливать будешь, а то я не знаю, зачем тебе зубы вынесли".
Двадцать лет об "Изувере" не было ни слуху ни духу. Но капитан помнил про него. Стараясь не уронить план по раскрываемости и не обделить своим обществом семью, он упорно докапывался до одной очень странной истины. Он неформально опросил всех подходящих по возрасту мужиков и утвердился во мнении: ни один из них не вступал в интимную близость с Ингой Югер. Одного импозантного господина, институтского профессора, вырвало при упоминании Инги. "Эта особь???", вскричал он и побежал к раковине. Впрочем, ничто не проходит напрасно, и, по мере того, как росло количество опрошенных, капитан Кроцкий начинал понимать то, до чего не допёрли московские эксперты. Оставалось лишь выяснить, имеют ли под собой реальную почву те слухи, которые шепотом передавали друг другу горожане, завидев вдалеке Ингу. И капитан наведался туда, где Инга Югер работала после инцидента в лаборатории. Текучки кадров там практически не было. Там было, с кем поговорить про Ингу.
Неделю назад Генриха Югера по ориентировке засек наряд росгвардии около вокзала в Костроме. Но, пока чухнулись, что надо хватать, Югер как в воздух впитался. Отсмотрели все камеры наблюдения - ничего. Призрак, существовавший вне времени, не подчинялся законам физики и не фиксировался устройствами видеозаписи.
Но отсюда он черта с два исчезнет. Не в этот раз. Тварь тут, в доме. Подвал либо чердак, "Изуверу" ведь все равно, где сидеть неподвижно и ждать… И вдруг капитан Кроцкий всё понял. Он достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя, дослал патрон и сунул оружие под куртку. Лицо его стало суровым и беспощадным.
Квартира Машки Полушкиной. В которой Машка давно уже не жила. В которой хозяйничали Коля-сиделец со Светкой. Они здесь не бухали: соседи в два счета устроили бы им вендетту. Но они сдавали Машкину квартиру: то шабашникам, то вахтовикам, то еще кому. И теперь Коля приютил в ней своего корешка по детским играм в фашистов и коммунистов. Генрих отсиживался там, пока опергруппа осматривала место преступления и принимала меры для срочного поиска убийцы. Страх, который "Изувер" распространял вокруг себя, был настолько едким и проникающим, что даже полицейские собаки, поджав хвосты, кинулись на улицу, хотя кинолог врал, мол его блоховозы не обосрались, а взяли горячий след. Кроцкий в тот момент опять вспомнил про Ингу Югер, вызывавшую у собак такую же реакцию.
Стараясь ступать бесшумно, капитан Кроцкий поднялся по лестнице на последний этаж. У двери Машкиной квартиры он взял "ПМ" наизготовку. Лишь бы никто не вылез с мусором или на перекур. В подъезде царила вязкая тишина. Секунды бежали, и капитан всё отчетливее понимал, что его затея - полнейшая хрень. Брать "Изувера" должен штурмовой отряд, спецназ, а не он - давно потерявший форму, неуклюжий и в последний раз применявший оружие в шестнадцатом году, по залетным бандюкам. Навряд ли вещая Катерина имела в виду, что он должен припереться сюда один, нарушив все инструкции и подвергая опасности жильцов.
Ему померещился неясный шепот снизу: "Это Катя… Катя Аклевцова, меня убивают… если кто-то слышит, помогите мне, пожалуйста". Левой рукой капитан яростно потер шею: глюки, не иначе. Тогда, двадцать лет назад, он пришел к Катерине и, как умел, попросил у нее прощения. И она тепло ответила: господи, да прощаю, конечно же, прощаю, и обняла его. Хрен вам в рожу, а не штурмотряд. Он не отдаст Изувера спецназу. Это его личный выбл…док. Тонкая фанерная дверь, хлипкий замок. Через полминуты мерзкое чудовище сдохнет, как бешеная псина.
Уже готовый броситься плечом на дверь, капитан внезапно осознал: на самом деле он смертельно боится. Он боится, что даже получив все восемь пуль, Генрих не умрет, а подойдет к нему и оторвет ему руку. Без всяких шуток капитан пожалел, что его "Макаров" заряжен не серебряными пулями. Потому что Генрих мертв с самого рождения, его мать залетела от трупа в морге. В утро, когда доставили парня с подружкой, забывших закрыть газ на кухне и врезавших дуба прямо в момент оргазма.
Страх сковал мышцы, пистолет заплясал в трясущейся руке. Капитан снял палец со спускового крючка и начал делать резкие выдохи, восстанавливая самообладание и решимость.
Но дальше всё случилось совсем по-другому.
Где-то за стеной прозвучал крик: "Молока дай, плохо мне!!!", затем истошный визг ужаса, дверь встряхнули изнутри, она сорвалась с петель, и тот, кто находился в квартире, вылетел на площадку, едва не сбив с ног капитана Кроцкого. Капитан узнал в человеке Генриха Югера, успел подумать: "Черт, он вообще не постарел", и мельком отметил, что глаза палача вытаращены, а лицо искажено, будто к нему явился сам сатана с раскаленным клеймом и велел подставлять лоб.
- Молока, принеси мне молока, молока!!! - выкрикивал в квартире женский голос. Что-то не то было с этим голосом, от него кровь стыла в жилах. "Изувер" поскользнулся, грохнулся на пол, раскроив себе затылок, но тут же вскочил и бросился вниз по лестнице, оставив на кафеле кусок черепной кости и ошметок мозга. И тут капитан Кроцкий, упав на колено, открыл огонь. Он стрелял в спину убегающему, повторяя: на, сука, получай, получай, - еще раз, еще и еще, пока затвор не встал на задержку.
Когда последняя пуля впилась между ребрами, Генрих застыл на нижней ступеньке лестничного марша. Он медленно поднес руку к затылку, пошарил в пробоине, вытер пальцы о тренировочные штаны, пошатнулся и плашмя обрушился на пол.
Капитан вытащил пустой магазин, вставил в рукоять новый, спустился к лежащему у мусоропровода Югеру и грубым рывком перевернул его лицом вверх. Глаза монстра гасли, но в них еще жил страх.
- Это тебе за Катерину, - сказал капитан. - Гори в аду, мерзота.
- Покойница… - просипел умирающий. - Слышь, там, на хате, покойница. В земле лежала. Я сразу понял, что в земле. Она в сортире была, слышь. Gott in Himmel! Беги отсюда, она сейчас придет.
-5-
"Я находился в доме номер 12 (ул. ген. Алтаева) в рамках осуществления следственно-розыскных мероприятий, в т.ч. - с целью дополнительного осмотра места преступления. На пятом этаже я проверил, закрыт ли выход на чердак, и нет ли признаков взлома замка чердачной двери. В этот момент из квартиры 80 появился человек, которого я опознал как Генриха Югера. Он напал на меня и пытался бежать, в результате чего я, для пресечения побега, произвел выстрелы на поражение, причинив Югеру травмы, не совместимые с жизнью.
Превышение полномочий, выразившееся в полном расходовании боеприпаса, объясняю стрессовым состоянием, возникшим у меня после нападения, а также степенью угрозы, которую представлял Г.Югер.
Наличие в квартире тела Полушкиной Марии на данный момент никак не могу прокомментировать, поскольку ожидаю заключения медицинской экспертизы. Полушкина Мария владела данной квартирой, однако не проживала там с февраля 2017 года.
Также, на кухне найден запас продуктов, примерно соответствующий месячному рациону взрослого мужчины, из чего делаю вывод, что Югер намеревался провести там длительное время, после чего покинуть город. Предполагаю, что он увидел меня в окно, идущим по улице, и перестал контролировать свои действия".
Тщательно выбирая слова, капитан Кроцкий, которому полицейский врач сделал укол успокоительного, изложил для начальства свою версию событий на улице генерала Алтаева. К этому времени в лесу уже был обнаружен Коля-сиделец со сломанной шеей. Светлану Панову привезли в отделение полиции живой и даже почти трезвой, но она была в глухой прострации и лишь повторяла, вцепившись в прутья решетки "обезьянника": "Нет, вы мне скажите, куда она делась? Нет, вы мне скажите, что творится-то?". Потом она уселась на скамью и стала жевать свою голубую кепку. Дежурный вызвал бригаду психперевозки, и через час Панову забрали.
Вечером следующего дня капитан Кроцкий заехал в "Петрушку", подкупил администратора Наталью пакетиком карамелек и попросил позвать Ольгу.
Короткая экскурсия блондинки заканчивалась, и капитан решился пригласить ее поужинать в ресторане. Доставить себе такое удовольствие. Он хотел понять, чем она так напоминает ему Катю Аклевцову.
Она сразу ему сказала:
- Вы всё правильно сделали.
- Из органов меня теперь точно выставят, - констатировал Кроцкий.
- А может и нет, - бросила блондинка. - Расскажете мне этот детектив?
- Да, без проблем.
Из колонок негромко звучал блюз, в зале никого не было. Блондинка казалась расстроенной, почти грустной, но когда на столе появился бокал коктейля, чуть заметно оживилась. "Так и знал, что у тебя есть маленький порок, женщина", подумал Кроцкий, но прикусил язык и взял свою кружку с пивом.
- Двадцать лет Изувер проторчал в пустой деревне, за Уралом. Это по предварительным данным. Не представляю, как он туда добрался, его ведь ловила и милиция, и военная прокуратора, и контрразведчики. И почему его понесло именно туда… По касательной к деревне, в лесах, идет туристический маршрут, там пропадали походники, грибники, даже охотники с оружием. Но вряд ли это его, Генриха, работа. Там геопатогенная территория. Есть информация, что в тех краях обитает древнее племя, поклоняющееся Вымраку, демону бурь и штормов. Бывает, так задует, что деревья штабелями валятся.
Все двадцать лет Генрих ждал, а в конце октября каким-то образом связался с Николаем Гапоновым, Сидельцем. И Николай стал готовить всё для убийства Катерины. Это была личная месть Генриха, ведь Катерина когда-то сообщила, где его надо искать. Я не послушал ее, дурак был… Но ему нельзя было оставаться в городе. Потому что рано или поздно Катя нашла бы способ убедить если не меня, то другого. Хотя Генрих не закончил со своими делами…
- С делами? - переспросила Ольга.
- Ну да. Я долго всё обдумывал и пришел к единственному правдоподобному выводу. Те, кого он убивал, имели несчастье стать объектами вожделения Инги. И она отправила к людям своего сына, чтобы казнить тех, кто ее отверг. Может быть, их было гораздо больше. Но я точно знаю, что эти шестеро обследовались в тубдиспансере, когда Инга работала там в лаборатории.
Блондинка долго смотрела на капитана, потом согласно кивнула.
- У Генриха не было мобильного телефона, - произнесла она. - И смартфона не было, и в соцсетях они с Колей-сидельцем не зависали. Как же они связались?
- Это загадка, - ответил капитан. - Но в среду Генрих явился в город. В Костроме он оторвался от патрульных и вскочил в товарный состав, который проходит мимо нас в одиннадцать вечера. Гапонов с Пановой встретили его неподалеку от ветки железной дороги. К его приезду они расстарались: прогнали с Машкиной квартиры временных жильцов и накупили консервов на месяц. Югеру много ведь не надо - сел себе и сидит… От железки они двинулись к дому Катерины, и тут Гапонов выкинул фокус. У него много чего накопилось к Югеру после отсидки. Это он тут был Сиделец, а на зоне его Нинкой звали. И Коля выхватил нож. Спонтанно, он ничего такого не планировал и даже помыслить не смел. Фляга свистнула в неподходящий момент. Ну а для Генриха - все равно что таракана раздавить… Светка шустрая, почуяла чем пахнет и удрала. Но башню ей снесло окончательно.
Капитан поднял над столом кружку пива, и Ольга коснулась ее краем своего бокала.
- За знакомство, - сказал Кроцкий.
- Ага, - ответила блондинка.
Других реплик не прозвучало. Это не было романтическим свиданием. Они договорились об этом молча.
- В пролеске - глубокая яма, как раз на одного, - продолжал Кроцкий, смочив пересохшее горло. - Я успел поспрашивать Панову, пока за ней ехала психперевозка. Она говорит, что не видела, как Сиделец с Генрихом сцепились, а побежала, увидав эту яму. Там, говорит, не должно быть ямы… Но, по итогам, Генрих сбросил туда Гапонова и закидал ветками. Ну и дальше уже пошел к Катерине.
- Ну а Маша? Как она оказалась в своей квартире? Ведь Сиделец и Светка запретили ей туда ходить…
- Со слов медэксперта, она умерла примерно за двенадцать часов до прибытия товарняка. У нее язва открылась, а ей еще и налили… Скорее всего, это в ее квартире и происходило - Гапонов со Светкой велели ей навести чистоту для дорогого гостя.
- Я, конечно, верю в сказки, - возразила Ольга. - В принца на белом коне и в алые паруса. Серьезно. Но вот в то, что Коля и Светка затеяли генеральную уборку, чтобы угодить серийному убийце - не верю. А вы?
- Ну, можно придумать сколько угодно причин, почему они там были…
- Хоть одну скажите.
- Потом как-нибудь, - сварливо ответил Кроцкий. - Так или иначе, они ее там и оставили. Не выносить же тело на глазах у всех соседей.
- Подождите, - мягко, но настойчиво сказала блондинка. - Вы ведь говорите, что слышали, как она кричала…
Капитан помотал головой.
- Нет, нет. Я ничего такого не говорил. Я действительно слышал крик: молока, дай мне молока. Но это женщина в соседней квартире, она на седьмом месяце, у нее токсикоз. Муж от нее вешается уже. То ей молока, то овсянки, то селедки…
- Генрих, серийный убийца, заживо резавший на части людей, при этому крике ломанулся из квартиры, - напомнила блондинка, покусывая ноготь.
- Вероятно, он пошел в туалет, увидел труп и рехнулся, - уклончиво ответил капитан. - У него было пограничное состояние, для перелома не хватало пустяка. А, может, правда в окно меня заметил, или почувствовал, что я стою за дверью. Вот тормоза и сорвало…
Они уже собирались уходить, Кроцкий помогал Ольге надеть куртку, когда блондинка спросила:
- Скажите, в ежедневнике Катерины, где были посетители… она записала меня на следующий день?
- Нет. После среды все страницы чистые.
- Значит, она уже всё знала, - сказала Ольга, но тихо-тихо, так, что капитан ее не услышал.
Но он ее и не слушал, поскольку в этот момент в голове его стрельнуло внезапное и зловещее:
Мать Инги была немецким офицером, пилотом "Люфтваффе". Она неоднократно отличалась в воздушных боях и получила Железный крест из рук Геринга. В сорок четвертом году она участвовала в спецоперации, в ходе которой на экспериментальном образце самолета-разведчика прорвалась за линию фронта, достигнув Уральского горного массива. Там двигатель отказал, и гауптман Марта фон Югер совершила вынужденную посадку на берегу реки. Почти полгода она скиталась в лесах, пока ее, истощенную и полуобезумевшую, не подобрали жители деревни. Затем Марта оказалась в изоляторе НКВД.
Сломленная морально, Марта не запиралась на допросах, сообщила следователю ценные сведения, в том числе основные технические характеристики уникального самолета, который пилотировала, и координаты аварийной посадки. С учетом добровольного сотрудничества она избежала расстрела. После войны вышла замуж за немца, с которым познакомилась в лагере для военнопленных, и до конца своих дней прожила в Сибири, сначала на поселении, затем в небольшом городке, где работала на фабрике. Но замуж она выходила уже с ребенком на руках. Дело в том, что на момент ареста фон Югер была минимум на третьем месяце. Теперь внимание вопрос:
От кого же она родила Ингу???
Капитан Кроцкий понял, что обеспечил себе новое занятие на досуге.
***
"Вас ожидает такси Шкода Октавия, госномер …, водитель… стоимость поездки…"
Галя кормила Ольгу молочной рисовой кашей на завтрак.
- А знаете, - сказала Галя, с обожанием глядя на блондинку. - С мамой моей все хорошо, знаете? Терапевт ее к неврологу послал, а та говорит - ну точно, нерв защемили. А откуда вы знали, что нерв?
- Ну а что же? - ответила Ольга. - Ну всё, Галя, мне пора.
- Вы еще приедете к нам? - спросила Галя.
- Я приеду, если буду очень нужна, - пообещала блондинка. - Но очень надеюсь, что не буду нужна до такой степени. Счастья вам и спокойствия.
Она задержалась на полминуты, припоминая, не оставила ли в номере что-то нужное. Набор косметики, флакончик духов и щетку для волос. А, и две пары толстых, отлично греющих ноги носков.
- Что найдешь у меня - оставь себе, - разрешила она Гале и сунула ей в руку две купюры. – Одна тебе, вторая Наталье.
Под окнами "Петрушки" стояла бело-желтая машина с брендом московской службы такси. У нижней ступеньки крыльца дымила сигарилой хозяйка гостиницы. Она приподняла сомбреро, прощаясь.
- Мне очень жаль, - сказала ей Ольга.
- Кошки уходят на радугу, а Катька ушла за ними присматривать, - охрипшим голосом ответила хозяйка. - У нее не было кошки. Она всегда боялась, что умрет внезапно, и не хотела оставлять своего питомца одного…
Блондинка промолчала, опустив глаза.
- Да пребудет с тобой Великий Дух, бледнолицая сестра, - промолвила хиппи, изобразив в воздухе рукой замысловатый символ. - Пусть оленья тропа ведет тебя в леса, полные дичи, к озерам, полным чистой воды.
- Ага, спасибо.
Водитель уложил Ольгину сумку в багажник, взглянул на пассажирку и сказал, выговаривая слова с сильным акцентом:
- Если спать хотите, садитесь сзади, там прилечь можно и подушка есть. Чистая подушка, вы не бойтесь.
Но Ольга не хотела спать. По дороге в Москву она думала о вещей Катерине и о бедненькой Машке-нищебродке.
О том, какой обряд провела перед самой смертью Катерина.
Страшный, но чистый и прекрасный обряд. Который дозволен лишь очень особенному человеку, и лишь при условии, что это будет самым последним, что он сделает в своей жизни. А Катерина знала, что ей не дожить до рассвета.
И она воспользовалась своим правом исполнить одно самое заветное желание той, что нуждалась в помощи. Соседки Маши с пятого этажа. Маши, у которой отобрали жилье Светка Панова и Коля-сиделец. Маши, которую спаивали, которая спала то на полу, то на улице, которая никому не была нужна. Которая отчаянно хотела тишины и покоя в собственном доме. Маши, которая просто хотела домой.
Маши, которую Катерина приняла бы как родную дочку, сложись всё немножко иначе… Так вот что значила та фраза. Не "В этом доме", а "Ты вернешься в этот дом", и, если бы она повнимательнее присмотрелась, то увидела бы на лице Катерины счастье от того, что ей предстояло совершить. Пока на кухне Ольга ублажала себя выпечкой, Катерина заглянула в грядущее, чего ясновидящие обычно не делают, но Катерина почувствовала: время настало.
Она призвала силы, которые шли рядом с ней, но она никогда их не просила о слишком многом, ибо понимала, чем это чревато. Обряд шел тяжело. При первой попытке магическая смесь ингредиентов полыхнула. Это разрывались чересчур прочные связи, чересчур глубоко, глубоко под землей.
Ведь Машка-нищебродка умерла тем утром, и Сиделец со Светкой Пановой закопали ее в лесу, как собаку.
Но Катерина не сдавалась и повторила ритуал заново. Как одержимая, она отдавала всю себя. Она торопилась, ей нужно было успеть, пока за ней не придут. И Машка выбралась из могилы.
И очень скоро пустая могила пригодилась для Сидельца.
Но обратный путь был не лёгок. Машка заблудилась и петляла в лесу. Ритуал давно закончился, а она все никак не могла найти автобусную станцию и улицу генерала Алтаева. Катерина почуяла неладное и пошла посмотреть, где же соседка. Но убийца караулил на лестнице. Захлебываясь кровью, Катерина передала в прошлое послание, которое получила неделей раньше спящая Ольга. Расправа длилась десять минут, не больше, но за эти минуты Машка, никем не встреченная, прошмыгнула на пятый этаж, открыла дверь своей квартиры чудом сохранившимися у нее ключами и юркнула в туалет: там можно было спрятаться и сидеть тихо-тихо, чтобы никто не нашел. Чтобы никто не трогал и не заставлял пить водку.
Потом пришел Генрих Изувер, заперся изнутри и сел в комнате на диван. Он мог сидеть так до бесконечности, уставившись на приклеенную к обоям почетную грамоту "Награждается ученица 5 "В" класса Маша Полушкина за лучшее сочинение по теме "Я люблю свой город"", выжидая, когда всё успокоится, и можно будет уйти из города. Он совершил свою месть, и больше ему нечего тут делать. Ему было наплевать, что где-то бегает Светка Панова, которая может навести на него ментов.
А через два дня Машка вдруг вышла из туалета и вошла в комнату. Она увидела чужого и закричала на него. Может быть, она просто закричала то, что кричала перед самой смертью.
"Изувер", как бы сам он ни был страшен, мгновенно понял, что женщина перед ним - не живая. К нему обратился труп, восставший из могилы, и это было слишком даже для сына Инги Югер. (Вернее, для нее, для Инги Югер. Это она смотрела на мир его глазами, и это она его руками пытала и казнила своих обидчиков). Броня рассыпалась, маленький ум впустил в себя сразу весь кошмар, не выдержал и лопнул. Тварь в ужасе бросилась прочь, оттолкнув кричащую мертвую женщину и выбив дверь.
"Но ведь теперь для них всё кончилось, верно? - спросила блондинка у незримого собеседника. - Для Маши и для тёти Кати?"
"На этот вопрос ни у кого нет ответа. О том, что будет ПОСЛЕ, никто не знает, так же, как и ты".
"Ну хорошо, - согласилась блондинка. - Я не умею молиться и не верю в бога, но пусть их души обретут мир и тепло. И пусть они не будут одиноки".
Водитель сбросил скорость, чтобы объехать участок дорожных работ. Люди в рыжих жилетах и кирзовых сапогах грузили в кузов самосвала обломки асфальта. Чуть поодаль была "зебра" пешеходного перехода. Две женщины, постарше и помладше, осторожно вышли на "зебру", озираясь по сторонам, и, поймав изумленный взгляд блондинки в такси, смеясь, замахали ей руками.
Ольга зажмурилась, а когда открыла глаза, женщин на переходе уже не было.