Как-то Хрипатый работал в одной фирме, где оптом торговали компьютерами и их внутренностями. Сидел он, значит как-то, и никого не трогал. Кнопки тыкал, чатился, программу эдак, не торопясь, писал – идиллия.
Вообще, поскольку контора оптовая, то посетителей конечное количество, а не до ебаной матери. Мало, то есть. И вот, как-то под вечер все руководство съебалось за город шашлыки дегустировать.
Заходят двое. Хрипатый вопросительно так на них смотрит.
Один (маленький и толстый) просто держится с достоинством и молчит.
Второй (длинный, чернявый) – его представляет, как будто тому говорить в падлу.
– Молодой человек! Познакомьтесь. Это – Сам Бутылкин. Уникальный композитор.
Хрипатый сам композитор. Он как-то сваял хуйню в Саунд Фордже и потом ее всем включал, когда все лыка не вязали. Поэтому он хмыкнул, кивнул головой и продолжил набирать код.
– А когда ваше начальство будет на месте?
– Не знаю, – совершенно честно вслух сказал Хрипатый, а про себя добавил – «когда выебут всех шлюх и главбух с финдиректором передерутся».
– А они нам ничего не передавали?
– Нет.
– А вам они ничего не передавали?
– Нет.
– Для нас?
– Нет!
– Послушайте, молодой человек. Бутылкин – уникальный человек. Музыкант.
– Да вижу. Ну?
– Передайте, пожалуйста, шефу вот этот диск.
– Ага.
– Это диск с уникальной музыкальной информацией.
У Хрипатого таких дисков было – вагон, и он хотел это озвучить, но решил все-таки выяснить – что, собственно, надо.
– С уникальной музыкальной информацией, молодой человек!
– Ну?
– Но она ИСЧЕЗЛА!
– Кто? – удивился Хрипатый.
– Информация.
«Ну и хуй с ней», – про себя подумал Хрипатый, а вслух добавил:
– Трагедь. Что значит – исчезла?
– ФАЙЛ НЕ ЧИТАЕТСЯ!!!!!!!!!
Одним словом – глюканул у этих двух Штраусов диск. И шедевр накрылся. Держались два опездола изумительно. Стоически переживали. Интеллигентно. Только один молчал, оно и понятно – говорить с персоналом в падлу, да и не дай бог что сморозишь – имидж в пизду и репутация в говно. А он же ж Бутылкин. Уникальный композитор. А второй – говорил. Типа – интерфейс. Междумордие, то есть.
– Ладно. Передам.
– Что Вы передадите, молодой человек?
Еле сдерживаясь, Хрипатый подумал следующее: «Что приходили два хмыря с закосяченным винтом, один немой, а может – и глухой, а второй говорящий. Один типа Бетховен, второй – его секретарь. Я так понимаю – геи, но у музыкантов это бывает. И что диск я лечил MHDD и вылечил… Или не вылечил»… Вслух же Хрипатый сказал:
– Я передам. Что приходил уникальный композитор, передал единственный экземпляр диска, на котором содержится уникальная музыкальная информация, но ее там нет.
– Да-да-да! Хорошо. И записочку еще…
В общем, назавтра выяснилось, что эти два Штрауса заебали начальство до такой степени, что оно срулило на шашлыки, думая, что все само собой рассосется.
Информацию, само собой, Хрипатый восстановил. Железо было в порядке. Фат слетел, а это не смертельно. Пошарившись через часа три в ихних папках Хрипатый спиздил у них все сэмплы для коллекции, всю ихнюю музыку, а также те альбомы, с которых Бутылкин, собственно, тырил идеи.
Тут дело вот в чем. Музыканты – пиплы уникальные и встревоженные. Напеть не могут, отдать бояться. Авторство все ж таки. Шедевры, блядь. Но ламер, каким бы он гениальным ни был – все равно ламер. И против хрипатых ему не сдюжить.
Через полгода Бутылкин потряс всю страну очередным альбомом. Похую было всем, но особенно Хрипатому, который этот альбом стер аж месяца три назад из-за нехватки места под порно.