Террористы эпохи - история панк-рока

Модный магазин одежды Малькольма Макларена и Вивьен Вествуд на Кингз Роуд, 430, в Челси, всегда привлекал необычных клиентов. Они открылись в 1971 году, назвав свое предприятие «Let It Rock», и поначалу удовлетворяли потребности пижонов и байкеров, а потом запустили в производство собственную линию модной одежды, украшенной заклепками, молниями и надписями.

«Let It Rock» стал не только точкой розничной торговли, но и местом сборищ и тусовок юных авантюристов, которым был заказан вход в расположенные по соседству фешенебельные бутики.

Макларена и Вествуд, бывших студентов художественного колледжа, интересовало то, насколько шокирующей может быть одежда. Макларен был смутьяном, шоуменом и оппортунистом, он упивался драмой, разыгрывавшейся в радикальной политике, а Вествуд презирала мейнстрим и материалистические, обеспеченные субкультуры, стремясь ко всему разрушительному и революционному. Сочетая эти две различные точки зрения, парочка пропагандировала не только новую одежду, но и альтернативный образ жизни. «Они были Ричардом и Джуди (муж и жена, ведущие одного из британских ток-шоу — прим. ред.) панк-рока», — считает бывший басист Sex Pistols Глен Мэтлок.

Честолюбивый студент художественного колледжа Мэтлок забрел в их магазин в 1972 году в поисках ботинок с шипами и субботнего заработка. Ему повезло. «Там было драйвово, и мне это нравилось, — говорит он. — Это был замечательный инкубатор идей, причем явно из другого теста, нежели все остальные.

И там постоянно сшивались чудаки и оригиналы. Я подружился с Берни Родесом (который впоследствии стал менеджером The Clash). К нам заходили New York Dolls, Иан Хантер, Мик Ронсон и Alex Harvey Band. И мне приходилось выгонять их, потому что Малькольм принимал их за налоговых инспекторов».

К концу 1974 года магазин «Let It Rock» превратился в «Sex», и в его ассортименте появились скандальные наряды для любителей садомазохистской стилистики. А расположенный поблизости «Acme Attractions» торговал одеждой в хипповском стиле и стиле ретро. Начинающий кинорежиссер и будущий участник Big Audio Dynamite Дон Леттс играл там рэггей, развлекая покупателей.

Работая в «Sex» по субботам, Мэтлок повстречал там выходцев из западного Лондона Стива Джонса и Пола Кука, которые набирали группу. Обнаружив совпадение во взглядах на творчество The Faces, они объединили свои усилия.

На роль фронтмена этой новой группы Макларену не удалось переманить ни Ричарда Хелла, ни Сильвэйна Сильвэйна из New York Dolls. Но в августе 1975-го случилось чудо. Мэтлок: «К нам пришел Роттен. Нам показалось, это то что надо. Он был вроде Ричарда Хелла, хотя никогда о нем не слышал. Всё это отчасти можно было назвать коллективным сознанием. Джон был этаким Джеймсом Джойсом из Финсбери-парка, но в хорошем смысле».

После того как Джонни Роттен судорожно и нервно перепел легендарную «Eighteen» и раскрепощенно подвыл Элису Куперу, звучавшему с установленной в «Sex» вертушки, родились Sex Pistols — под влиянием целого ряда музыкантов, от Эдди Кокрэна до Дэвида Боуи времен его бытности на лейбле Motown, The Who, Kinks, Small Faces, Captain Beefheart и Can (Мэтлок), Roxy Music и Ве Bop Deluxe (Кук), Dolls (Джонс) и Van Der Graaf Generator, Pink Fairies, Игги и рэггей (Роттен). Иными словами, стиль Pistols оказался счастливой случайностью, порожденной стихийной бравадой, хулиганскими аккордами Джонса, нигилистическими ухмылками и желчностью текстов Лидона и ярким композиторским талантом Мэтлока. Признавая, что он соорудил «Pretty Vacant» из элементов ABBA, Small Faces и хелловского видения «Blank Generation», Мэтлок справедливо полагает: «Фишка в том, чтобы превратить всё это в нечто свое собственное».

Спонсируемые Маклареном Pistols арендовали репетиционную студию в лондонской Tin Pan Alley. А в это же время на Praed Street, в районе вокзала Паддингтон, в поте лица трудился другой коллектив.

Ядром London SS были будущий основатель Generation X и Sigue Sigue Sputnik Тони Джеймс и Мик Джонс, который вскоре создал The Clash. Джеймс, студент математического факультета из города Туикнема, и Джонс, студент художественного колледжа, проживавший вместе со своей бабушкой в Паддингтоне, познакомились на концерте Heavy Metal Kids, эпатажной рок-н-ролльной команды, фронтменом которой был ныне покойный Гари Холтон.

London SS, чьим менеджером стал Берни Родес, не сыграли ни одного концерта, но послужили пристанищем для целого сонма начинающих музыкантов — будущих участников Clash Пола Саймонона, Терри Чимеса и Топпера Хидона, а также Крисси Хайнд из The Pretenders.

Гитарист SS Брайан Джеймс познакомился с Рэтом Скэбисом, когда барабанщик пришел на прослушивание. Они незамедлительно образовали альянс и взялись создавать The Damned, поскольку оба любили ранних Stones, New York Dolls, Stooges и МС5.

Вспоминает Тони Джеймс: «Мы хотели играть простой рок-н-ролл. А тех групп, что нам нравились, вам вовек не увидеть — мы исследовали запредельные территории. Мы с Миком частенько захаживали в паб Windsor Castle, что в ста метрах от дома его бабушки. То были времена паб-рока. Нам совершенно не нравились Ducks Deluxe, нас притягивал туда Джо Страммер из The 101ers».

Рэт Скэбис: «У многих молодых людей тогда возникали в голове одни и те же идеи, поскольку все они пытались осмыслить действительность. Мятежные устремления можно было заметить даже в сборнике комиксов, созданном Heavy Metal Kids и Алексом Харви. Мы думали: «Да, мы этого хотим, но мы хотим быть реальными, мы хотим что-то значить в том мире, где живем». А всё остальное было вроде Emerson Lake And Palmer. Клэптон вообще был богом. И парни вроде меня и Стива Джонса думали: „Ну что ж, черт возьми, пусть я так не умею, зато я умею иначе"».

Благодаря своей связи с Родесом составы London SS и Pistols встретились и перемешались. «Пол, Стив и Глен частенько приходили к нам джемовать — играть «Substitute» и всё такое, — вспоминает Джеймс. — Две соперничающие команды... а ведь мы выросли по соседству! Постепенно завязались теплые товарищеские отношения. В субботние вечера все мы встречались в «Portobello Road» и зависали там, пьянствуя и общаясь друг с другом».

Вместе с ними тусовались Брайан Джеймс и Рэт Скэбис, которые усовершенствовали взгляды Джеймса на «хаотическую музыку». Кроме них, в The Damned вошли общительный друг Рэта Кэптэн Сенсибл (бас) и Дэйв Вэниан, глэм-рокер, превратившийся в вампира Хэммера Хоррора (вокал). Вэниан получил это место благодаря тому, что Сид Вишес не явился на свое прослушивание.

Превосходно выглядевший Сид был одним из первых фанатов Pistols, равно как и Билли Айдол (впоследствии Generation X), Сьюкси Сьюкс и Стив Северин. В сентябре 1976 года на двухдневном панк-фестивале в лондонском «100 Club» Сьюкси дебютировала в первой инкарнации Banshees вместе с Вишесом, Северином и Марко Пиррони (будущим гитаристом Adam And The Ants), поддавшись спонтанному, интуитивному порыву и следуя формуле «Всегда делать то, что хочешь». (Именно на этом фестивале Сид Вишес изобрел пого. А бравурным, непривлекательным традициям панка положили начало Рэт Скэбис и Стив Джонс в «The Nashville Rooms» в западном Кенсингтоне.)

Сьюкси и ее друзей — фанатов Pistols — прозвали Bromley Contingent. Это название она считала тупым: «Его выдумал один журналист, описывая компанию, примерно из десяти приятелей, которых можно было встретить на первых выступлениях Sex Pistols. Сами себя мы, конечно же, этим прозвищем не называли.

Первым из нас эту команду услышал Саймон Баркер, который потом стал работать на Малькольма Макларена и Вивьен Вествуд, — продолжает Сьюкси. — И слух о ней пронесся не только среди нас, но и среди тех, с кем мы вовсе не были знакомы были.

Во время тех первых выступлений в 1975-м и начале 1976-го о Sex Pistols знали разве что их друзья и недруги, поэтому считалось вполне естественным, что музыканты замечали нас и завязывали случайные знакомства, сообщая нам, где и когда они будут играть в следующий раз и так далее. Больше всего нам нравилось наблюдать, какое впечатление они производили на неподготовленную публику.

Сама я впервые увидела их, когда они выступали в спортивном зале какого-то колледжа на окраине Лондона. Сцены не было, была лишь белая линия волейбольной площадки, отделявшая их от немногочисленных слушателей. Никто из них не рвался на передовую, по правде говоря, они вообще подпирали стены, отчаянно пытаясь спастись от артобстрела и яростных взглядов. Я никогда не видела ничего подобного. Это зрелище задело меня за живое».

Глен Мэтлок: «Мы были самыми настоящими провокаторами и вызывали переполох. Каждому человеку есть что сказать, у нас же этого вообще было предостаточно. У нас всё шло от сердца. И наша прямота казалась людям шокирующей. Нам говорили: «Перестаньте пороть чушь!» Мы же были безупречными во всех смыслах этого слова!»

Pistols вдохновили молодежь всей страны на создание собственных групп. Так появились команды вроде манчестерских Buzzcocks, которые разработали в новой плотной музыке свои мелодические ходы; Adam And The Ants, образовавшихся после того как Pistols выступили на разогреве у предыдущей команды Адама Bazooka Joe; X-Ray Spex с Поли Стайрином, который увидел Pistols в Гастингсе и тоже создал группу, чтобы во весь свой (пронзительный) голос выступить против потребительских интересов; The Adverts, чьи создатели ТВ Смит и Гай Эдверт переехали в Лондон из города Торки сразу же после божественного явления им Sex Pistols.

Еше раньше произошло преображение высокообразованного Джо Страммера, который бросил художественный колледж, чтобы стать уличным музыкантом, а потом присоединился к обитателям западного Лондона The 101ers. В апреле 1976-го, когда Pistols выступили у них на разогреве, Страммер сразу же понял, что свяжет свое будущее отнюдь не с паб-роком.

Вскорости при содействии Берни Родеса Страммер познакомился с гитаристами Миком Джонсом и Кейтом Левином и согласился присоединиться к зарождающимся Clash, которые незамедлительно пригласили к себе и приятеля Джонса, басиста Пола Саймонона.

То было начало длинного, жаркого лета 1976 года. Светило солнце, и мостовые плавились от жары, однако в стране, охваченной регрессом, массовой безработицей и растущей властью Маргарет Тэтчер, жизнь была отнюдь не безоблачной.

A Pistols, между тем, отлично уловили настроение времени, громогласно заявив, что у британской молодежи «нет будущего». Мэтлок: «Рабочая неделя длилась три дня, постоянно отключали электричество, рабочие бастовали, а все улицы были завалены мусором. При такой жизни нельзя писать счастливые песенки».

В то время как Pistols придерживались анархистских взглядов, The Clash заняли воинствующую позицию сторонников левого политического крыла. A The Damned просто направляли свою энергию и разочарованность на то, чтобы подпитывать лихорадочную музыкальную силу, которая была — несмотря на комичность их выступлений — крайне разрушительной. В конце концов они избрали уход от реальности.

Эти три группы превосходно иллюстрируют многообразие раннего панка. Несмотря на то что все они инстинктивно выпячивали свою позицию, как иные — почетную награду, воплощали ключевой панковский принцип «сделай сам» и разрушали барьеры между исполнителями и аудиторией, каждая из них звучала и выглядела абсолютно своеобразно.

Музыка Clash была быстрой и яростной, нередко припопсованной, с напористыми припевами и элементом рэггей. Выглядели они до ужаса серьезно, подчеркивая значимость бунтарских лозунгов и манифестов, неумело намалеванных на их рабочих спецовках.

The Pistols наряжались в садо-мазохистские одеяния и вызывающие футболки с полок магазина «Sex». Рэт из The Damned предпочитал деним и кожу, Сенсибл носил форму медбрата, розовую балетную пачку, а иногда и вообще ничего не носил, Джеймс неизменно одевался в угрюмо-черное, а заплеванный микрофон сжимал в руках некто накрашенный, с виду напоминающий гробовщика.

Первый британский панк-сингл — задыхающийся, разрушительный «New Rose» — в ноябре 1976-го выпустили The Damned. Их первый альбом «Damned Damned Damned» вышел следом в феврале.

Но именно Pistols взорвали сцену целой серией вызывающих, неистовых выступлений, вызвав негодование тогдашней прессы. Наиболее значительным стало интервью группы в прямом эфире на канале Thames TV в программе «Today» 1 декабря 1976 года. Ее ведущий, неприязненно настроенный Билл Гранди, намеренно провоцировал Стива Джонса, обозвав его, помимо всего прочего, «паршивым мерзавцем».

Взбудоражили Джонса и неприличные высказывания Гранди в адрес Сьюкси: «В те времена такое шоу не казалось чем-то из ряда вон выходящим, просто поводом немного повеселиться. Едва ли кто-то мог представить себе, что произойдет после эфира. Оглядываясь назад, я понимаю, как это было неинтересно — неподготовленный ведущий, ругань. Ну и что? Это стало лишним свидетельством тому, насколько ограниченным и озлобленным было общество».

«Это событие определенно было позитивным — в реальной жизни позитивного без негативного не бывает. Pistols тем самым заглянули в гостиные всех этих жвачных животных, дав им хорошую встряску, — продолжает Ськжси. — Назавтра же первые страницы бульварных газетенок безумствовали и свирепствовали: поток телезрителей хлынул в больницы, так как многие из тех, кто смотрел шоу за ужином, подавились или же разбили свои телевизоры. Самое забавное произошло после шоу, когда мы вернулись в так называемую «зеленую комнату» (этакий телевизионный эквивалент закулисного гостеприимства).

Макларен ужасно запаниковал. Там было четыре телефона, и все они начали звонить. Мы поднимали трубки, и на нас сыпался поток жалоб и ругательств: оказывается, в эту «зеленую комнату» были проведены линии, по которым телезрители могли звонить, чтобы выразить свое мнение! Думаю, вы можете себе представить, какой форменный разнос они нам устроили. Это нас позабавило». «Дикость и мерзость!» — визжала на следующее утро Daily Mirror. Этот реакционный вопль подхватила вся британская пресса, мгновенно обрисовав благовоспитанному обществу новую угрозу, однако очень привлекательную для разочарованных и недовольных юнцов. Вот так внезапно Соединенное Королевство было шокировано новым явлением, имя которому панк.

Сьюкси, как до нее и американские музыканты, возражала против всеобъемлемости понятия «панк»: «Мы, да и большинство остальных представителей греховной спеты, не любили, когда нас называли панками. Ленивые журналисты злоупотребляли этим понятием, слишком уж четко ни нас классифицировали, и в результате люди неверно нас воспринимали. Всё это не имело и не имеет никакого отношения к ответственности, а связано только с идеей и восприятием. Явление панка застало журналистов врасплох, но такое положение вещей просуществовало не особенно долго». Внезапно обнаружилось огромное множество потенциальных панк-групп. Команды, которые годами усердствовали в пабах и клубах, закружились в хаотическом водовороте.

Фронтмен Vibrators Нокс: «Мы играли частично свой материал, а частично — все эти песни вроде «Johnny В Goode». Чтобы сделать их интереснее, мы стали играть их быстрее. Публике это, похоже, понравилось, и мы воодушевились. Тут вдруг газеты наперебой затрубили о панк-роке, и мы попали под его крыло. Как говаривал наш басист Пат Коллиер, нас захлестнуло волной».

The UK Subs играли свои «панковые» песни с 1970 года, и вокалиста Чарли Харпера :лубоко взволновала возможность стать частью движения: «Стиль одежды был что надо. Если хотите, мне нравилась смелость музыки, нарядов. Они были экстремальными, нужно было быть довольно дерзким, чтобы носить их.

Самое главное в панке было то, что он ттеречеркнул все правила и позволил людям свободно говорить и делать что хочешь. Это своего рода система заблаговременных предупреждений для тех, кто предпочитает искать, а не ждать, когда всё свалится тебе на голову».

Классические хиты (Великобритания) The Adverts — 'Gary Gilmour's Eyes' Buzzcocks — 'Ever Fallen In Love' The Clash — 'Complete Control' The Damned — 'New Rose' The Saints — 'I'm Stranded' Sex Pistols — 'Anarchy In The UK' Sham 69 — 'Borstal Breakout' Siouxsie And The Banshees — 'Playground Twist' The Undertones — Teenage Kicks' X-Ray Spex — 'Oh Bondage! Up Yours' Выдающиеся альбомы (Великобритания) Adam And The Ants — 'Dirk Wears White Sox' Buzzcocks — 'Another Music In A Different Kitchen' The Clash — The Clash' The Damned — 'Damned Damned Damned' Generation X — 'Generation X' The Jam — 'In The City' Magazine — 'Real Life' Sex Pistols — 'Never Mind The Bollocks, Here's The Sex Pistols' Siouxsie And The Banshees — 'The Scream' X-Ray Spex — 'Germ Free Adolescents'

Stranglers сотрясали живую сцену наравне с остальными. Басист Джей Джей Бернел: «Среди всех тех, кто играл по пабам, у нас были самые короткие волосы. Большинство наших песен были трехминутными, и мы играли всё быстрее и быстрее. Мы понимали, что что-то происходит: наши зрители стали коротко стричься, красить волосы в разные цвета и одеваться в узкие джинсы и кожаные куртки.

В самом начале 1976-го на наши концерты приходили и многие музыканты. Стив Джонс, Пол Кук и Крисси Хайнд пришли послушать нас в паб в Хаммерсмите. Стив сказал: „Через три месяца я собираюсь стать знаменитым"».

После драки возле «Dingwalls» в Камдене, Лондон, где Stranglers в 1976-м разогревали Ramones на одном или двух очень значимых концертах, в мире панка они стали считаться непопулярными.

Бернел: «У Пола Саймонона в те дни был нервный тик. Как-то раз, когда я проходил мимо него, он плюнул. Ну, я и ударил его. Я и не заметил, как мы оказались во внутреннем дворе. Против Stranglers и наших друзей были Джон Лидон, Ди Ди Рамон, Стив и Пол и Пол Саймонон. Джо Страммер и Хью Корнуэлл (вокалист и гитарист Stranglers) сказали им: „Ваш басист подрался с нашим". После этого инцидента другие группы стали обходить нас стороной. Да и журналисты отзывались о нас неодобрительно, ведь они очень поддерживали Pistols и The Clash».

Вдобавок ко всем их проблемам, у Stranglers были орган и синтезатор (а в конце 1976-го это считалось святотатством!). В сочетании с репутацией заядлых женоненавистников они лишь усугубили изоляцию Stranglers.

«Поначалу это очень огорчало, — говорит Бернел, — а потом у нас выработалась оборонительная позиция: „Если вы не с нами, идите к черту, мы всё равно крепче вас"».

Альбомы Stranglers продавались блестяще. The Saints, которые в середине 1977-го на гребне популярности их сингла «(I'm) Stranded» переехали из Австралии в Лондон, тоже ощущали свою изолированность. Их фронтмен Крис Бейли вспоминает: «Мое восприятие жизни в сравнении с британским было довольно безоблачным, поэтому концепция «no future» не казалась мне значимой. В нас жила затаенная вера в возможность революции по-американски. Меня поражал тамошний средний класс, все эти люди с претензией на значимость и надежность. Они подпортили мое впечатление о лондонской сцене. Нам это казалось жуткой фальшью. Мы-то были настоящими аутсайдерами».

Невинное сообщество музыкантов, пьянствующих на сессиях на улице Портобелло, испарилось, а дружеские узы распались.

The Damned оказались и вправду проклятыми, отколовшись от The Pistols, Clash и Heartbreakers по причине бедности их инди лейбла Stiff.

Из-за инцидента с Биллом Гранди местные власти отменили большую часть концертов предполагаемого турне Pistols. А с The Damned они покончили после первого же концерта, когда те заявили, что собираются продолжать выступать и без Pistols.

К тому времени Глен Мэтлок был уже по горло сыт своими соратниками, особенно Роттеном, который, по его словам, был «самоуверенным, заносчивым и сварливым», и разочаровался в диктаторстве Макларена. Дружба Мэтлока с Миком Джонсом лишь подливала масла в огонь. Группа начала распадаться на два оппозиционных лагеря.

Мэтлок покинул Pistols по взаимному соглашению, хотя Макларен и объявил публично, что Мэтлока выгнали за симпатию к The Beatles. «Если бы Макларен горел, я бы даже мочиться на него не стал, чтобы потушить огонь», — говорит теперь Мэтлок, хотя по случаю концертов воссоединившихся Sex Pistols он определенно будет пьянствовать с Джоном Лидоном, экс-Роттеном. «Он молодец, — говорит Мэтлок. — Думаю, мы придем к согласию».

После того как Мэтлок отыграл с группой свой последний концерт в Голландии в 1977 году, нервные представители EMI разорвали контракт с Pistols, которые успели там выпустить всего один сингл, устрашающий «Anarchy In The UK», занявший в британском чарте 38 позицию.

Новым «пистолетом» стал приятель Роттена Сид Вишес, умевший играть один единственный басовый рифф. «Сид был величайшим комиком, — говорит Сьюкси. — Если ты, будучи его зрителем, не смеялся, он подходил и колотил тебя до тех пор, пока ты не начинал смеяться. К сожалению, к тому времени как Сид присоединился к Pistols в начале 1977-го, героин снова стал популярен. Веяния по ту сторону Атлантики придали ему новый блеск и очарование. Он вытягивал из Сида жизненную силу. И из Нэнси Спанджен (знаменитой подружки Сида) тоже. Я редко когда не нахожу в человеке ну ни капельки хорошего, пусть даже человек этот очень отвратителен. Она была вечно грязной, паршивой хнычущей наркоманкой, и это еще мягко сказано!» 10 марта The Pistols вместе с Сидом подписали контракт с А&М. В офис записывающей компании возле Букингемского дворца они ввалились мертвецки пьяными и окровавленными — перед этим они подрались в Speakeasy Club с группой под названием Bandit и грозным бывалым рок-ведущим Бобом Харрисом. Столкнувшись с такой «настоящей» яростью, А&М перепугались. Рекорд-лейбл уничтожил все 25 тысяч выпущенных копий «God Save The Queen» и, как перед этим и EMI, заплатил Pistols, чтобы только те убрались восвояси. В результате у группы накопилось 125 000 фунтов.

Та же песня, перезаписанная для Virgin Records, была выпущена под серебряный юбилей Королевы в июне 1977-го. The Pistols отпраздновали его на борту корабля, курсировавшего по Темзе. Вечеринка закончилась тем, что полиция арестовала с десяток людей, включая Макларена и Вествуд. «God Save The Queen» добралась до второй ступени чарта.

На тот момент панк в Британии стал истинно народной музыкой. The Clash, подписанные на CBS, атаковали нацию в мае, в ходе своего турне «White Riot» вместе с Subway Sect, The Buzzcocks, Slits и Jam. Безудержный адреналиновый натиск последних обеспечил им место среди панков, хотя корнями своим они уходили в соул и музыку стиляг. The Jam нередко называли «новой волной» — наряду со всеми остальными новыми группами, имевшими к панку хоть какое-то отношение. Музыкальные еженедельники нанимали специалистов по панку (включая Джули Берчилл и Тони Парсонса), а фанатский журнал Sniffin' Glue (названный так его основателем Марком Пи в честь Ramones) пользовался таким успехом, что подобные журналы (с графикой в стиле писем, в которых похитители требуют выкуп) стали издаваться повсеместно.

Известные дизайнеры одежды неплохо зарабатывали на панковских булавках и садомазохистских ремнях. Повсеместно создавались клубы фанатов.

Рекорд-лейблы Chiswick и Stiff увлекли всех собственным примером, культура инди получила широкое распространение и стала постоянной и неотъемлемой частью музыкальной индустрии.

И всю эту эпоху задокументировали такие режиссеры, как Жульен Темпл и Дон Легтс. «С The Clash у меня сложились особенные отношения, — говорит Леттс. — Их интересовала моя культура и моя музыка, а меня — их».

Рэт Скэбис добавляет: «Большую роль сыграла и растущая популярность рэггейных шоу. Вероятно, мы были единственным из белых племен, которое допускали на черные концерты. Людям казалось: «Эй, смотри-ка, все мы в одной лодке».

Панк привлек к себе и женщин, как в Англии, так и в Америке, а, может быть, и во всем мире.

Сьюкси: «Музыкальная индустрия всегда знала, как вовлечь в процесс и женщин, но на совершенно иных условиях: в качестве одинокой фолк-звезды с акустической гитарой, или же миловидной бэк-вокалистки (с тех пор ничто не изменилось), или бледного подобия мужской рок-группы. Никакого вызова, никакого выхода за рамки. Всё это меня не интересовало. Те два года, что мы находились в статусе неподписанных (причем наши концерты пользовались такой популярностью, какая и не снилась подписанным или чартовым группам), в то время казались вечностью, но в конце концов всё сопротивление оказалось напрасным. Что касается моей позиции, я одевалась во что хотела, не забывая о том, что мне следует быть изобретательной. У меня не было ни гроша, и я не могла себе позволить покупать одежду в «Sex». He сказала бы, что то, во что я одевалась, было откровенно сексуальным, агрессивным или провокационным. Но мне хотелось шокировать скучных конформистов. Кажется, у меня получалось, и меня это очень забавляло. Конечно же, всё это было невероятно раскрепощающим и, думаю, сексуальным — то, что ты носишь вещи иначе, чем все остальные. В нашем маленьком мире это никого не беспокоило, будь то мужчина или женщина, беспокоились лишь оставшиеся 98 процентов населения».

Неудивительно, что панк оказал большое влияние на осажденный Ольстер, подростки которого действительно имели полное право на недовольные настроения. Знаменитая «баррикадная» фотосессия Clash, возможно, была неосмотрительной, но их первый альбом попал точно в цель, особенно в северном Белфасте, откуда эхом откликнулись музыкальные и агрессивные Stiff Little Fingers.

«Людям казалось, что на наших улицах каждые пять секунд взрывались бомбы, — говорит лидер SLF Джейк Берне. — Да, имели место все эти беспорядки и волнения, которые, к сожалению, продолжаются и по сей день, но основное воспоминание от всей тогдашней жизни — скука. Никому не хотелось играть, давать концерты. После шести часов вечера Белфаст превращался в город призраков. Панк стал для меня образом жизни и остается таковым до сих пор. Он дал мне уверенность и убеждения, дал мне возможность встать и возразить всему миру. И потом, не говоря уже обо всём остальном, были записаны такие чертовски замечательные альбомы!»

По мере того как панк подразделялся на составляющие, разлагался или порождал новые направления, на головы публики обрушивались новые чертовски замечательные и не столь уж и замечательные альбомы. Это дало дорогу новой волне поп-музыки — The Undertones, мелодическим атакам Boomtown Rats, мрачной готике Joy Division и претенциозной изобретательности Magazine, поэзии Джона Купера Кларка и рок-рэггей The Police, этно-попу Adam & The Ants и бурунди-биту Bow Wow Wow, горечи Элвиса Костелло и пропагандирующим свободную однополую любовь Tom Robinson Band.

Панк смешивался со всеми стилями, какие только можно себе представить — например, с пауэр-попом и особенно с индастриалом и электронной музыкой. PIL Джона Лидона установили стандарты пост-панковой меланхолии. Волна за волной накатывал «новый» панк, всюду, от Шотландии до Сиэтла, появлялись новые поколения групп, вдохновленных пионерами стиля.

Но долго вдохновляться пионерами панка им было не суждено. Скинхеды и головорезы Британского национального фронта объединялись в яростные группировки, нападали на агрессивных исполнителей жанра Oi и губили карьеры таких наивных простаков, как Джимми Перси из Sham 69.

Рэт Скэбис считает, что пламя начало угасать в 1978-м: «Люди не интерпретировали панк как вызов, как попытку быть иными. Это немного напоминало сцену из фильма «Жизнь Брайана»: «Все вы — личности». И народ отвечал: «Да, все мы личности». Было много политики и ругани по поводу одежды, а еще была тупость, позерство, ожесточенность и зависть».

Тони Джеймс: «Как только за панк ухватилась пресса, многие группы быстренько подстриглись и превратились в бледных имитаторов оригинальной идеи. И в этот момент всё начало портиться. Но в целом происходящее меня ужасно восхищало. Это был самый экстраординарный, самый плодотворный период, совершенно замечательная игра».

Для Sex Pistols игра закончилась в январе 1978-го, когда они столкнулись с Америкой. Несмотря на то что британский панк традиционно ассоциировался с сульфатом амфетамина, Вишес крепко подсел на героин. Роттен злился на своих приятелей и на Макларена. Pistols не смогли противостоять конфронтациям и едва ли не мятежам, то и дело вспыхивавшим во время их двенадцатидневного турне, преимущественно по дальнему югу.

Они полезли в бутылку: Вишес истязал свою плоть, а Роттен обсыпал бранью всех зрителей и всю Америку в придачу. «У вас когда-нибудь было такое ощущение, что вас водят за нос?» — насмешливо вопрошал он на последнем концерте в Сан-Франциско, перед тем как убраться из группы вопреки планам Макларена, который собирался везти команду в Бразилию и записываться там с Легендарным Грабителем Поездов Ронни Биггсом. Вишес вернулся в Лондон, к Нэнси и повседневной раздражительности. Там он записал свою веселую версию «My Way» и снялся в инициированном Маклареном глупом фильме «The Great Rock'n'Roll Swindle».

После переезда в Нью-Йорк Сид был арестован за убийство Нэнси. Он зарезал ее в их номере Chelsea Hotel в октябре 1978 года. Выпущенный под залог, который заплатили за него Virgin, 1 февраля 1979 года он умер от передозировки героина, который взял у своей матери. Ему был 21 год.

Глен Мэтлок: «В последний раз, когда мы с Сидом виделись, он сказал мне: „Не думаю, что проживу больше двадцати одного года"».

Столь прискорбный финал символизировал для многих конец панковской мечты. «Это была неосуществимая мечта, — соглашается Крис Бейли из Saints. — Но это не значит, что нам не следовало и мечтать».

«Для меня это — как противное пятно на спине моей куртки, — резко говорит Рэт Скэбис. — Дайте им панк обратно! Верните людям панк — они его заслуживают!»

А между тем в Америке события развивались совершенно иначе...

Где же вы, великолепная пятерка из Motor City? Мятежники МС5 — основоположники бунтарского панка. В конце шестидесятых МС5 взбудоражили родной Детройт своей яростной музыкальной динамикой и политической активностью. Этакие воины-партизаны, они стремились к свободе и культурной революции посредством секса, наркотиков и рок-н-ролла. Наряду со Stooges, Velvet Underground и Flamin' Groovies они были истинными крестными отцами панка. Когда мы спросили их гитариста Уэйна Крамера, что же так восхищает молодых музыкантов в МС5, он ответил: «Второй альбом МС5 «Back In The USA» вышел в такое время (1970), что оказался плевком в лицо всей рок-индустрии. Песни были очень короткими и восходили к основным принципам рока, ведь мы считали, что главное в нём — песни, что рок — это музыка сопротивления, что он может быть веселым и что ему следует быть мощным. Наше творчество было очень политизированным. Власти изучили нас с головы до ног. Если ты занимаешь воинственную, политическую позицию, структуры власти всеми силами постараются сжить тебя со свету. Если ты говоришь им, что собираешься к чертям изничтожить их систему и всё, во что они верят, воздействуя на их детей, они действительно начинают волноваться. Они прослушивали наши телефоны, врывались в наши дома, били нас, арестовывали, сажали в тюрьму. Мы находились под постоянным давлением полиции. Они полностью уничтожили МС5. То, за что нас так любили наши фанаты — наша бескомпромиссность, наша активная позиция — нас и погубило. Исчезнет ли когда-нибудь наше влияние? Кто знает. Покуда людей интересует популярная культура, они всегда будут натыкаться на мину под названием МС5».

В Нью-Йорке стояло лето 1973 года — бесплодное время для рок-н-ролла. Гиганты металла и короли прогрессива стали недосягаемыми, абсурдными, слишком богатыми и великолепными, чтобы поддерживать какую бы то ни было связь с поклонниками. Мощные альбомы вроде «Dark Side Of The Moon» и «Tubular Bells» вызвали первые волны резонанса в Америке (где первый из них продержался в чарте Billboard поразительные 1311 недель — 25 лет!). Жаркое южное буги а-ля Allman Brothers не всем пришлось по вкусу, и в хит-парадах синглов доминировали представители семейства Осмондов.

Не так-то просто было отыскать в Америке рок-н-роллыциков с порохом в пороховницах. Повезло бы вам с этим разве что на грязных мостовых где-нибудь в Сохо, где вы познакомились бы с New York Dolls.

The Dolls — Дэвид Джохансен, Джонни Тандерс, Сильвэйн Сильвэйн, Джерри Нолан и Артур Кейн — были самой захватывающей загадкой города. Они были громкими и распутными, бесстыдно позировали, выпячивали свою мужественность с той же искренностью, с какой расхаживали в женских нарядах и гриме. Они были провокационными, шумными и хриплыми, демонстрируя блестящую победу имиджа над способностями. Кроме того, они были опасными, насквозь пропитанными сексом, наркотиками и рок-н-роллом. Своего первого барабанщика Билли Мерена они потеряли вследствие передозировки барбитуратов и алкоголя. Тем летом они стали королями Нью-Йорка и заключили контракт с Mercury Records.

Но для чересчур консервативной музыкальной индустрии это было слишком. Обреченные на борьбу за выживание вне мейнстрима, в начале 1975-го Dolls эффектно распались на фоне наркозависимости, алкоголизма, злобы, болезней, истощения и междоусобиц. Они стали культовой группой, которая повлияла на бесчисленное множество других музыкантов. И влияние это было огромным и продолжительным.

В августе 1973-го Dolls наткнулись на Малькольма Макларена, который приехал в Нью-Йорк, чтобы продемонстрировать вещи из своего лондонского бутика. Позднее, путешествуя с группой по Европе, Макларен понял, что его главные интересы — моду, сексуальность и конфронтационное искусство — можно воплотить и посредством рок-группы — той, которая сможет завладеть моментом и посягнуть на основные принципы респектабельного общества. Однако с «размалеванными бандитами» у него этот номер не прошел, несмотря на все его безнадежные попытки одеть их в оригинальную красную кожу и заставить выступать на фоне серпасто-молоткас-того красного флага. Гораздо больший успех его ожидал с компанией тех ребят, которые остались сшиваться возле его магазина в Англии. Неизгладимое впечатление The Dolls производили на тех, кто следовал за ними по всему Нью-Йорку, начиная с их ранних концертов, которые часто случались в легендарном Mercer Arts Center в Гринвич-виллидж — прибежище андеграунда, где Энди Уорхол и его закадычные друзья имели удовольствие смотреть выступления эстрадных артистов вроде переодетого в женскую одежду Уэйна Каунти (впоследствии он сменил пол и превратился в Джейн), перфомансы Алана Суисайда и слушать Патти Смит, выступающую на разогреве у Dolls. В этих кругах почитались ныне почившие Velvet Underground и их угрюмо-харизматичный фронтмен Лу Рид, а также дикий, детройтский гаражный звук Игги и Stooges и теперь уже не существующих МС5.

Но Dolls сумели ухватить дух момента, они обращались напрямую к своим слушателям, многие из которых уже приступили к созданию собственных групп.

Результатом стал потрясающий мятеж. Это был настоящий панк, в лучших своих проявлениях — личностный, страстный и многообразный. Он был громким, обычно быстрым, зачастую бунтарским, политизированным, социально острым и, попав в верные руки, он оживлял короткие, острые трехминутные попсовые песни.

Панк взял под свое крыло и мужчин, и женщин независимо от их наружности, музыкальных способностей и сексуальной ориентации и вырос в настоящее движение, в которое были вовлечены и писатели, поэты, художники, карикатуристы, фотографы, режиссеры и вообще все те, кому происходящее доставляло удовольствие. Не только привлекая, но и воодушевляя рядового любителя, панк навсегда изменил правила.

Многие из молодых новообращенцев увлекались искусством и литературой и наслаждались Бодлером, Рембо и Берленом столь же вдохновенно, сколь они восхищались битниками, Stones или Диланом. На маленькой альтернативной сцене Нью-Йорка они подтвердили, что музыка снова может стать значимой и, что немаловажно, уникальной.

Среди них был и прото-панк Ричард Хелл, который первым стал выступать в своего рода панковской униформе — кожаной куртке, рваной майке и с короткой колючей стрижкой. Он отклонил предложение Макларена стать вокалистом Sex Pistols, предпочитая роль потрясающе бледного басиста в Heartbreakers Джонни Тандерса, более сложных Television и своих собственных Voidoids. Кроме него были Том Верлен из Television, Дэвид Бирн из Talking Heads, Крис Франц и Тай-ни Веймаут и поэтесса Патти Смит, работавшая вместе со своим приятелем по арт-колледжу Робертом Маплторпом и гитаристом Ленни Каем.

Еще одно течение предприимчивых рок-н-роллыциков было хотя и не столь интеллектуальным, зато обладало бешеной, первобытной музыкальной энергией. К нему принадлежали Клем Берк, Дебби Харри, Крис Стейн и Гари Валентайн, впоследствии облагородивший беспечно-попсовых Blondie; а еще — Джоуи, Томми, Ди Ди и Джонни Рамоны, создавшие мощную смесь всех музыкальных жанров, которые нравились им в юности — от серфа до Slade — и сдобрившие ее своим собственным черным юмором. Они вывели безумную, сногсшибательную формулу «раз-два-три-четыре», которой и пользовались последующие двадцать два года.

А площадок для всей этой новой музыки было немного. Альтернативных музыкантов радушно принимали в клубе-ресторане Max's Kansas City, в начале 1974-го — у Хилли Кристала в его блюзовом клубе в убогом районе Бауэри. Поначалу у него выступали в основном Суисайд и Уэйн Каунти, а потом, одним воскресным вечером, Ричард Хелл с Томом Верленом организовали у Кристала концерт Television.

К концу 1974 года в Max's Kansas City перестали пускать неподписанные группы, «Mercer Arts Center» стерли с лица земли, и клуб Хилли, который теперь назывался CBGB, превратился в крупнейший культурный центр такого плана.

Нью-Йорк внезапно ожил — адепты нового музыкального направления оккупировали подвалы, чердаки и кишащие тараканами съемные квартиры. Как по мановению волшебной палочки, множество возбужденных творческих личностей одновременно устремилось к некоей обшей цели.

Крис Франц из Talking Heads вспоминает: Мы переехали в Нью-Йорк в сентябре 1974-го. Мы почувствовали, что он стал центром творческой вселенной, — именно тем местом, где нам следовало быть. Мы надеялись стать известными, и многие молодые люди, окружавшие нас, тоже устремились туда, надеясь оставить свой след в мире искусства.

Что примечательно, в таких местах, как Max's и CBGB, можно было встретить и художников, и музыкантов, и модельеров, и режиссеров, и писателей. Когда я впервые попал в CBGB, я увидел там Ramones и команду Дебби Харри, в которой она играла до Blondie. Позже на той же неделе там были Television и Патти Смит. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что происходящее имеет огромное культурное значение.

Город был экономически несостоятельным, арендная плата была низкой, и можно было неплохо проводить время, имея в кармане не так уж много денег. Администрация Никсона доживала последние дни. Такое стечение обстоятельств оказалось очень благоприятным для рок-н-роллыциков.

Там, где мы жили, обитали бродяги, про-;титутки и сутенеры, а также несколько пуэрториканских и доминиканских гангстеров. Замечательной чертой нашего пристанища был тот факт, что в любое время дня и ночи мы могли громко играть свою музыку, к тому же, GBGB располагался всего в трех кварталах от нас. А прямо за углом жила Дебби Харри, и это тоже было чертовски здорово.

Наш первый концерт состоялся в CBGB, мы разогревали Ramones, — продолжает Франц. — В наши музыкальные планы входило создать группу, которая не вписывалась бы в мейнстри-мовые представления о том, какой должна быть рок-н-ролльная команда, и писать песни таким языком, в котором не было бы речевых штампов».

Патти Смит пыталась создавать глубокую и очищающую смесь рока и поэзии. Она вспоминает: «Когда я оглядываюсь на 1974 год, я вспоминаю о сочинительстве, о юности, проведенной в CBGB, о попытках наскрести денег на еще одну чашечку кофе. Я пыталась понять, что происходит на арене рок-н-ролла, состояние которого, хоть я его и любила, вызывало у меня беспокойство. Меня интересовало, что я могу сделать как писатель или поэт, как я могу вдохновить людей на то, чтобы они вновь стали воспринимать рок-н-ролл как революционную первооснову».

Вспоминает первый барабанщик Ramones Томми: «Сверкающая глэмовая сцена, которую возглавляли New York Dolls, вырождалась. Музыка в основном была очень мягкой, поэтому сцена как бы отвыкла от отчаяния. До этого в Нью-Йорке действительно ничего не было, разве что маленький горящий уголек — клуб под названием CBGB. Мы хотели вернуть к жизни короткие песни, ощущение, динамику и взволнованность рок-н-ролла, такого, каким мы его помнили. Нас вдохновляла нью-йоркская сцена, Энди Уорхол, наша жизнь в городе и наша любовь к музыке — к попу, андеграунду, Stooges, MC5 и Velvet Underground. Вдобавок, нам хотелось, чтобы наш имидж был простым, но захватывающим».

Отсюда — легендарные кожаные куртки, джинсы, майки и теннисные туфли.

«Тот факт, что New York Dolls не особенно хорошо умели играть, ничего не значил, — продолжает Томми. — Мы понимали, что именно так всё и должно быть. Когда мы выходили на сцену, зрители от изумления открывали рты: „Боже мой, что это?"

Мы были первой командой, с которой было весело; много значила и наша любовь к рок-н-роллу. Это зажигало всех и каждого — будь то в Соединенных Штатах или в Англии. Мы открыли двери и выпустили наружу современную рок-музыку».

Естественно, Ramones стали первой американской группой, заключившей контракт с записывающей компанией, — спасибо Сеймуру Стейну из Sire, который, рискнув, поверил, что эта группа всех шокирует и восхитит, выпустив оглушительный, шероховатый и непочтительный шедевр. Их одноименный дебютный альбом стал первым в мире альбомом панк-группы (он вышел в апреле 1976-го) — а значит, поддержкой и вызовом тем английским юнцам, которые осваивали аналогичные территории.

Классические хиты (США) Blondie — 'Rip Her To Shreds' Dead Boys — 'Sonic Reducer' Dead Kennedys — 'California Uber Alles' The Germs — 'Forming' The Heartbreakers — 'Chinese Rocks/Born To Loose' (sic!) Richard Hell And The Voidoids — 'Blank Generation' New York Dolls — 'Personality Crisis' Ramones — 'Blitzkrieg Bop' Patti Smith — 'Hey Joe/Piss Factory' Talking Heads — 'Loves Goes To Building On Fire' Выдающиеся альбомы (США) Blondie — 'Parallel Lines' The Cramps — 'Songs The Lord Taught Us' Dead Boys — 'Young Loud And Snotty' The Heartbreakers — 'L.A.M.F.' Richard Hell And The Voidoids — 'Blank Generation' New York Dolls — 'New York Dolls' Ramones — 'Ramones' Patti Smith — 'Horses' Suicide — 'Suicide' Television — 'Marquee Moon'

Отец-основатель Generation X, басист Тони Джеймс, утверждает: «Вслед за New York Dolls и их побочным продуктом Heartbreakers самыми популярными стали Ramones. После выхода альбома «Ramones» английские панки стали ориентироваться на его скорость».

А потом Ramones затмила Патти Смит. В 1974 году Патти, вместе с Томом Верленом на гитаре, выпустила один из первых «самопальных» синглов на своем собственном лейбле Мег Records, спонсируемом Маплторпом. Сингл включал в себя кавер на «Hey Joe» и известную «Piss Factory» — протест Патти против бессмысленной и нудной работы.

Летом 1975 года за Патти ухватились Arista Records, где она выпустила свой первый альбом, краеугольный «Horses», который попал на прилавки только через месяц.

Очень много значило и то, что тем летом хозяин CBGB Хилли Кристал провел фестиваль-выставку неподписанных групп, надеясь привлечь внимание представителей международной рок-прессы, которые съехались в Нью-Йорк на Ньюпортский фестиваль. Это сработало: во всём мире газеты начали писать об альтернативной музыкальной сцене, и записывающие компании не смогли этого не заметить.

«Если бы не фестиваль, этого бы не случилось, — соглашается художник и карикатурист Джон Холсторм, редактор и учредитель журнала «Punk». — Когда я впервые увидел Ramones в августе 1975-го, они звучали как величайшая рок-н-ролльная группа всех времен. Я подумал: „Этот жанр будет очень популярным"».

Первый номер Punk вышел в первую неделю 1976 года.

«Мы помогли нанести панк-рок на карту. Панк был термином, который к тому времени уже находился в употреблении лет пять или шесть, но только когда у него появился собственный журнал и связанное с ним движение, СМИ начали его замечать. Мы объяснили всему миру, что такое панк-рок».

И что же это? «А пошел ты!..» Роберта Бейли работала по соседству с CBGB. Именно благодаря ей появились самые известные портреты и обложки альбомов той эпохи, включая «Ramones», «Blank Generation» Ричарда Хелла и «LAMP» The Heartbreakers.

«Я всегда интересовалась фотографией, — объясняет она. Когда я шла на встречу с представителями журнала Punk, я взяла несколько своих работ. Они их сразу же купили».

Она также отдает должное значимости движения, которое предложило женщинам равные возможности.

«Я выросла в Сан-Франциско в шестидесятых. В те года женщина могла быть только лидер-вокалисткой, как, например, Дженис Джоплин или Грэйс Слик, но ни в какой другой роли, кроме, разве что, постоянно сопровождающей поклонницы или подружки, представить ее было невозможно. Начиная с New York Dolls, команды начали привносить в рок бисексуальность, и на сцене появилось больше женщин».

Многие с любовью вспоминают широко распространенное тогда ощущение единства. Очевидно, между интеллектуальными музыкантами и более приземленным рок-н-ролль-ным контингентом не было разделения на «их» и «нас».

Джон Холсторм: «Команды поддерживали друг друга. Царила великолепная, очень мужеская атмосфера. Очень веселым парнем был Дэвид Джохансен, а Дебби Харри и Кристейн — вообще самыми замечательными. После концертов они частенько устраивали вечеринки у себя в мансарде в Зауэри.

Это был очень творческий период. Люди ходили в картинные галереи. Джоуи Рамон был художником, Talking Heads были родом из художественного колледжа, Крис Стейн был фотографом, Ричард Хелл и Том Зерлен — поэтами».

Рассказывает Крис Франц: Между командами шло здоровое соревнование, но вообще-то все мы поддерживали друг друга и помогали добиться vcnexa. Нас очень злило то, что Sex Pistols заполучили поддержку рекорд-лейблов и интерес прессы, которые по праву должны были принадлежать нам. Мы постоянно гастролировали и упорно трудились, пытаясь упрочить свою репутацию, a Sex Pistols вот так, походя, взяли и стащили у нас все лавры. У британских групп была иная система ценностей. Похоже, их больше заботил стиль и борьба с существовавшим порядком. Ну, а у нас были такие песни, как "Don't Worry About The Government"».

В то время как в Британии панк всецело завладел вниманием прессы, а кое-кому еще и принес неплохие доходы с продаж альбомов, в Америке всё обстояло совсем иначе.

«Течение» ширилось, и в Нью-Йорк еженедельно стекались всё новые и новые ручейки групп.

Из Кливленда появились капризные, как дети, Dead Boys Пира Убу и Стива Баторса с их гнетущим урбанистическим звучанием; The Residents и Devo исследовали концептуальные аспекты, a The Cramps исполняли мрачный, но упрямый сайкобилли.

Калифорнийцы в ответ пытались развивать хардкоровый панк. В Лос-Анджелесе Germs, а с ними и воодушевляющие X, вели непримиримую войну против голливудского засилья в таких клубах, как Masque. В Сан-Франциско команды вроде The Nuns возглавляли последний на тот момент прорыв музыкальных индивидуальностей. Всё это породило политизированных Dead Kennedys и их непреклонного агитатора Джелло Биафру.

Благодаря Патти Смит, Ramones, Television, Talking Heads, Voidoids Ричарда Хелла, Blondie и Heartbreakers появился целый ряд альбомов, восторженно принятых критиками. Теперь они по праву считаются краеугольными, тогда же они мало-помалу изменяли сознание миллионов.

Одной из двух ложек дегтя в этой бочке меда были неутешительные объемы продаж. Второй — героин.

Для Джонни Тандерса игры с наркотиками закончились трагически: в 1991-м его нашли мертвым в гостиничном номере в Новом Орлеане. Легендарными героиновыми торчками были Ричард Хелл и Ди Ди Рамон, который скончался от откровенной передозировки в июне 2002 года.

Но великая музыка продолжала завоевывать популярность.

Похоже, Гари Валентайн из Blondie одинок в своем мнении, что музыка умерла в тот день, когда в Америку вторгся британский панк. Американские музыканты в большинстве своем считают, что первый импульс, первый творческий натиск продолжался по крайней мере до 1979 года и, неоспоримо, оставил после себя бессмертное наследие.

Откровенно иронизируя над портновским вкладом Валентайна в Blondie, Крис Франц отмечает: «Для меня новая волна — это нечто большее, нежели узкие галстуки и быстрые песни. Теперешние группы оглядываются на новую волну, как на источник вдохновения». Джон Холстром: «В 1979-м людям казалось, что с панком покончено. Тем летом мы вышли из игры, потому что все думали, что панк долго не протянет. Однако с тех пор панк стал еще мощнее. Он повлиял на хэви-металл, а потом и на хип-хоп. Теперь же гораздо больше команд вырастают под влиянием Ramones, нежели The Beatles. Песни Ramones и Игги звучат в рекламах машин и пива, в саундтреках к фильмам. И это веское подтверждение тому, что панк — самая значимая музыка XX столетия».


Кэрол Клерк
"Classic Rock" # 9 (24) сентябрь 2003

Кэрол Клерк